Святая Терра

0

Усилие Воли. Бен Каунтер.

Еще один из моих любимых рассказов! Шон`ту голова!


Бен Каунтер УСИЛИЕ ВОЛИ

Лохос был прекрасным городом.

Стальные шпили пылали серебром в свете солнца Олимпии. По улицам текли ртутные реки, извиваясь между кузнями и храмами, посвященными старейшим предкам этого мира-воина. Минареты и шпили наперегонки тянулись в небо. Облицованные мозаичной плиткой улицы сверкали, а в тенях между литейными цехами пылали темно-красным светом огни печей. От склона горы до морского побережья раскинулся город, охватывающий тысячи поколений прошлого Олимпии и миллионы грез ее будущего.

Статуи могучих, закованных в броню воинов стояли на крышах каждого важного здания. Новые боги Лохоса, идолы благочестивого мира и символы новой Галактики и Великого крестового похода, призванного объединить ее. Они являли образцы того, кем может однажды стать человечество. Они были Железными Воинами.

Это видение снизошло на Шон’ту, преклонившего колени на жертвенном камне. Кузнец войны не вставал на колени ни перед одним человеком, но теперь сделал это из уважения к чему-то большему, чем человек. Образ Лохоса, погибшей столицы Олимпии, наполнил его подобием эмоций. Он не мог как следует вспомнить их, потому что прошло десять тысяч лет с тех пор, как ему в последний раз довелось испытать радость, грусть или что-нибудь еще столь же незначительное. «Железо внутри, — сказал он тогда себе. — Железо снаружи». В его душе больше никогда не будет ничего, кроме железа цели и стали ярости.

Возможно, он почувствовал сожаление. А может быть, в едва ли человеческим чертах Шон’ту — стальная челюсть и усеянный шипами металлический череп почти вытеснили несколько лоскутов плоти на его лице — промелькнула тоска. Человек, ставший позднее Шон’ту, родился в Лохосе. У него остались воспоминания этого человека. Он помнил, как оставил город, чтобы присоединиться к Великому крестовому походу подлеца, которого позже узнал под именем Ложного Императора, Бога-Трупа. Помнил, как вернулся сюда. Помнил, как погиб город.

Лохос был мертв. Олимпия была мертва. Но дух ее продолжал жить.

— Я на коленях, — сказал Шон’ту.

— Встань, — ответил Дух Лохоса.

Шон’ту встал, доспех лязгал и выл, испуская струи пара из архаичных двигателей. Дух Лохоса наполнил весь ритуальный зал, создавая впечатление, что помещение простирается на дюжины миль во все стороны. На самом деле это был маленький клочок святой земли на борту «Железной злобы», благословенный боевыми трофеями, принесенными Железными Воинами. Корабль был реликвией предыдущей эпохи, покрытый шрамами тысячелетий, такой же неуступчивый и яростный, как и Железные Воины, которые летели на нем. Он был больше, чем машиной или оружием, он был жестоким и обладал самосознанием, как животное, натасканное нападать. Каждая его частица была посвящена битве, но ритуальный зал предназначался исключительно для Шон’ту. Жертвенный камень доставили с улиц Лохоса и омыли в крови его народа много лет назад. Шон’ту пролил на него собственную кровь, хотя ее немного осталось в теле кузнеца войны.

— Я родился на улицах твоего города, — продолжил Дух. — Моими родовыми схватками были крики его народа. Я живу только в деяниях Железных Воинов и только тебе дарю свое присутствие.

— Нас привели сюда предсмертные слова сотни оракулов, — сказал Шон’ту, — в это место рядом с Оком Ужаса. Они говорили о предстоящем разрушении и кровопролитии.

— Они не лгали, кузнец войны.

— Тогда как мы найдем его?

На улицах Лохоса кипели бои. Граждане и солдаты сражались с космодесантниками легиона Железных Воинов. Каждый Воин был подобен шагающему бастиону, неуязвимому для вражеских пуль и клинков и изливающему смерть из своего оружия. Чистка Лохоса была часом ужаса и предательства, но также стала моментом, когда Железные Воины осознали слабость Императора и его нового порядка. Она стала рождением легиона Шон’ту, священным временем, закалкой в огне. Образ города окрасился багрянцем из-за текущей по улицам крови.

— Око разверзлось, — сказал Дух, — и Хаос излился. Многие лакеи Бога-Трупа изолированы и одиноки, хотя еще не знают об этом. Два звездных форта стерегут врата в Око. «Непоколебимый бастион» и «Усилие воли». Если на них напасть, немногие придут им на помощь. Потеря фортов станет тяжелым ударом, без них для возвращения региона Империуму потребуется крестовый поход, который ему не под силу. Но это касается тебя меньше, чем тех, кто владеет фортами.

— Кто же? — спросил Шон’ту.

Теперь тела складывались в кучи на площадях и перекрестках Лохоса. Добрые мужчины и женщины, которых Император изобразил мятежниками и предателями, чьи смерти потребовали в качестве доказательства верности Железных Воинов. Вместо этого предательство даровало их верность исключительно силам варпа, Богам Хаоса, посланником которых был Дух Лохоса.

— Сыны Дорна, — ответил Дух Лохоса. — Имперские Кулаки.

Кузнец войны Шон’ту минуту молчал, наблюдая за бойней в городе. Он помнил, что был там, помнил, что принимал участие в ней. Там, где-то среди видения был он, шагающий от дома к дому, убивающий каждого, кто осмеливался пошевелиться. Тот же болтер, что висел у него на поясе, в тот день проливал кровь. Тот же боевой нож хранился на его груди. Те же руки.

Затем кузнец войны Шон’ту начал смеяться.

— Это «Железная злоба».

Произнесший слова человек — картограф Скуне — казался карликом рядом с космодесантниками. В темноте командной палубы «Непоколебимого бастиона» кастелян Лепид в золотом доспехе своего ордена больше походил на вырезанную из янтаря статую, чем на того, кто когда-то был человеком.

— Ты уверен? — спросил Лепид.

— Абсолютно, — ответил картограф. Среди неаугментированных людей, служивших в звездном форте, он обладал высоким званием, но почтение, с каким он относился к космодесантнику, не вызывало сомнений. Он не мог смотреть Лепиду в глаза, словно тот представлял собой некую священную реликвию, и Скуне был недостоин взирать на кастеляна.

— Данные корабля очень старые и немного искаженные, но взаимосвязь очевидна.

Лепид стоял во главе командного стола, находящегося в центре палубы. Палуба напоминала залы в замке феодального мира, на облицованных камнем стенах висели щиты, мечи и гобелены с изображениями битв звездного форта. Голопроекторы и пульты управления станцией были скрыты внутри огромного стола из твердой древесины. Вдоль стен помещения сидели члены экипажа, их темно-синяя униформа и эмблемы с изображением золотого кулака указывали на то, что они — неаугментированные мужчины и женщины, служившие ордену Имперских Кулаков.

— Подготовить машинный дух к сражению и привести все вооружение в боевую готовность, — приказал Лепид и широко улыбнулся. — И предупредите астропата. Пусть сообщит ударному флоту Гелиос наши координаты и известит капитана Лисандра. Если он поспешит, то получит шанс подобрать трупы, которые мы оставим за собой.

Кастелян Лепид заслужил свой пост командира «Непоколебимого бастиона» несколькими сражениями против врагов ордена. Его доспех напоминал формой крепость, керамитовый горжет соответствовал богато украшенным зубчатым стенам, а наголенники — прочным контрфорсам. Броню увешивали трофеи, снятые с убитых им врагов: уши зеленокожего варлорда, изящные безделушки из призрачной кости провидца эльдар, зубы и позвонки множества уродливых ксеносов. Он ударил кулаком о нагрудник.

— Я припас место, — заявил он, — для части тела того еретика, что управляет «Железной злобой». Многие из нас поклялись уничтожить его, и я буду тем, кто исполнит клятву. Палец или челюсть, ребро или рука, не имеет значения! Какая-то часть кузнеца войны Шон’ту будет висеть здесь. — Он повернулся к экипажу, уже работающему за различными пультами управления, приводя многочисленные оружейные системы звездного форта в боевую готовность. — Ликуйте, сыновья и дочери человечества! Сегодня вы послужите своему Императору, принеся ему голову Железного Воина! Голову Шон’ту!

Глубоко в сердце звездного форта, среди адской жары и света мигающих зеленых огней, которые усеивали менгиры черного носителя данных, технодесантник Коргон ждал запуска духа машины «Непоколебимого бастиона». Разум был закодирован в миллионах плат информационного носителя, бессчетные триллионы расчетов каждую долю секунды сплетались, чтобы породить сознание, такое же старое, как сам Империум. Созданный в эпоху, предшествовавшую объединению человечества Императором, «Непоколебимый бастион» накопил больше боевых знаний, чем мог похвастаться целый орден Космодесанта.

Из выложенного черным кристаллом колодца поднялся мерцающий рой синих и зеленых светлячков. Они слились в фигуру, олицетворяющую нечто живое, возможно змея, извивающегося кольцами, или колонию полипов. Или же она могла быть выражением математического объекта, фрактала, который беспрерывно рассыпался и обращался в самого себя.

— «Бастион»! — заговорил технодесантник Коргон. — Мы в состоянии войны!

— Кто враг? — спросил дух машины. Его синтезированный голос наполнил информационное ядро «Непоколебимого бастиона». Дух был известен своей резкостью и грубостью, постоянным недовольством по пустякам.

— Железные Воины, — ответил технодесантник. Серворука на ранце доспеха вставила инфозонд в разъем на кристаллической стене позади Коргона, введя данные, которые сенсориум получил о вражеском корабле. — «Железная злоба», флагман кузнеца войны Шон’ту. Менее получаса назад он вышел в реальное пространство в пределах нашей досягаемости.

— Псы, питающиеся отбросами! — выругался дух машины. — О, если бы у меня были руки, чтобы свернуть им шеи! Если бы были кишки, чтобы опорожниться на их трупы!

Именно по этой причине технодесантник Коргон предпочитал общаться с духом машины наедине. Он привык к его темпераменту, но то же самое нельзя было сказать про остальных Имперских Кулаков и слуг ордена, входящих в экипаж «Непоколебимого бастиона».

— Ты вторишь нашим собственным желаниям, — сказал Имперский Кулак. — «Железная злоба» принадлежит к классу гранд-крейсеров «Бичевание», это страшный враг. Мы просим, чтобы ты поделился своей мудростью для предстоящей битвы.

— Моей мудростью? — переспросил дух машины резко. — Против такого врага мудрость не нужна! Только ярость! Они погрязли в своей низости и представляют себе наши головы, насаженные на пики. Но я разорву корпус их корабля огнем моих лэнс-излучателей, а самих предателей превращу в замороженный туман. Мои сервиторы натянут их кишки на моих бойницах! Какие бы отвратительные данные не гноились в их системах, я полностью сотру их и выпотрошу этот корабль! Давным-давно «Железная злоба» открыла свой дух машины предателям и демонам! Я уничтожу то, что от него осталось. Тебе повезет, если останется хоть один Железный Воин, на котором ты сможешь попрактиковаться в стрельбе.

— Тогда я передам управление основным вооружением тебе, дух машины, — продолжил Коргон. — И оставлю оборонительные системы под командованием моего экипажа, чтобы ты мог сосредоточиться на враге. Я приказал им дать пристрелочные выстрелы…

— Тихо! — заревел дух машины. Фрактал света выровнялся и расширился, гололитический образ скользнул по бронированному телу технодесантника и вверх по кристаллическим стенам. — Я слышу их.

— Слышишь? Они все еще за пределами досягаемости сенсориума среднего радиуса действия. Мы едва улавливаем обычные сообщения.

— Они здесь, — сказал дух. — Я чувствую их. Ощущаю их грязь! Они наполняют радиоспектр своими нечистотами! Затапливают сеть данных кипящей гнилью! Технодесантник, это не физическая атака! Я… я блокирован!

Фрактал потемнел. В информационном ядре, напоминая фейерверки, сверкали пятна желтоватого света. Отросток фрактала ударился о край колодца, словно ослабевшая рука, удерживавшая от падения раненого бойца.

— «Бастион»! — с тревогой в голосе обратился к духу Коргон. — Говори! Что причиняет тебе боль?

— Колдовство! — воскликнул дух машины. — Демоническая магия! Беги отсюда, технодесантник! Беги! Эти мерзкие отбросы, этот блюющий гнилью сброд, они блокировали меня! Десять тысяч лет, целая эпоха Империума, и теперь эти трусы погубили меня!

Все информационное ядро задрожало. Посыпались осколки черного кристалла от треснувших блоков носителя данных. Пол наклонился и раскололся, под ногами Коргона разверзлись трещины.

— Что мне делать?! — выкрикнул Коргон сквозь грохот разрываемого металла.

— Уходи! Сейчас же! Беги! Возьми мои орудия и вышвырни этих нечестивцев из космоса!

— Я не могу оставить тебя! У меня есть долг!

— Твой долг — уничтожить наших врагов!

Сквозь сталь палубы и кристалл носителя данных просачивались завитки желто-зеленого света, словно извивающиеся змеи под поверхностью ледяной корки. Коргон упал, палуба раскололась под ним, и он схватился за кусок металла, чтобы не соскользнуть в колодец.

Цвет фрактала перетекал из черного в тошнотворный желто-зеленый и обратно, на его поверхности содрогалось подобие искаженного болью лица. Кроме того, в нем было что-то еще, нечто темное и извивающееся, дымчатые кольца скручивались вокруг духа машины, сжимая и подчиняя его.

Коргон с трудом поднялся, зашатавшись от усилий. Демонические кольца вцепились в его ноги и руки, но он разорвал их, бросившись бегом к выходу, который вел в технические секции «Непоколебимого бастиона». Рука, наполовину образованная из зеленоватого света, наполовину — из бурлящей тьмы, схватила инфозонд на конце серворуки технодесантника и с силой направила его к одному из стеллажей носителя информации. Зонд вошел в черный кристалл, и серворука ярко засветилась, когда через нее ворвался поток данных.

Спина Коргона изогнулась, мышцы свело судорогой, а кости затрещали. Технодесантник оскалился, дрожа всем телом, глаза закатились, изо рта пошла пена.

— Технодесантник! — завопил дух машины. — Брат мой!

Судороги свели мышцы Коргона, керамит брони изогнулся. Из трещин хлынула кровь.

В местах разрыва брони выступили покрытые пленкой и жилками безумные глаза. Человек Коргон распался, замененный чем-то ужасным и нечеловеческим.

Дух машины «Непоколебимого бастиона» заревел от боли. Все блоки носителя данных раскололись, кристаллические осколки завывали в буре рассеивающейся информации. Над местом трагедии пронеслась демоническая тень, и источник тьмы ворвался в сердце звездного форта.

Смерть пришла в «Непоколебимый бастион» под покровом тени и плоти.

Кастелян Лепид пережил личный состав командной палубы на несколько секунд. Они задохнулись после того как дух машины уступил управление инфодемону, и тот открыл воздушные шлюзы и двери в переборках. Воздух с пронзительным звуком вырвался из звездного форта, вытянув с собой многих членов экипажа. Те, кто смог удержаться, умерли в следующее мгновение, кровеносные сосуды разорвались, легкие лопнули, кровь вырвалась во внезапно обрушившийся холод замороженным туманом.

Космодесантник недолго продержался в проникшем внутрь вакууме. Не он убил Лепида. Это было лицо, которое выступило из палубы, его линии были вырезаны из стали, огромные безжизненные черные глаза не мигали, когда руки инфотени затянули Лепида в зияющий рот. Кастелян оказался в яме из скрежещущих клинков, глотку стальной змеи усеивали ряды зазубренных зубов. Лепида целиком проглотила мерзость, созданная из материи «Непоколебимого бастиона». Вакуум заглушил вопли отказывающегося проявить покорность Имперского Кулака, а жизнь его погасла, когда тело искромсали и швырнули под палубу.

Картина повторилась по всему звездному форту. Немногочисленные Имперские Кулаки были перемолоты в труху и нанизаны на стальные когти рук, выросших из окружавших их машин. Другие последовали за матросами через воздушные шлюзы, кувыркаясь в космосе. Какое-то время они были живы, пока не закончились запасы воздуха в доспехах. Они в последний раз видели «Непоколебимый бастион», его украшенные своды и контрфорсы, свернувшиеся в себя и превратившиеся в огромные лица, затуманенные глаза, глядевшие из ран, открывшихся на корпусе звездного форта.

Умирая, космодесантники видели, что «Непоколебимый бастион» также гибнет. Вместо него возникло нечто чудовищное.

Иногда мысли капитана Лисандра обращались к значению жертвы.

Это был первый выученный им урок в качестве космодесантника. Человек, начавший обучение под руководством капелланов Имперских Кулаков, давно исчез. Его сменил тот, кто был скорее наследием, олицетворением его ордена, чем человеком. Но Лисандр по-прежнему помнил то, чему научился. Битву нельзя выиграть без жертвы. Будь то единственная выпущенная пуля или смерть целого мира, за победу, так или иначе, надо заплатить.

Жертва была первым, что пришло ему на ум, когда он изучал тактическую карту региона, окружавшего Око Ужаса. В его непосредственной близости серые значки обозначали миры, пожертвованные хлынувшей волне Хаоса. Их усеивали кладбища огромных армий и населения планет, миллиарды убитых поклоняющимися Хаосу еретиками, которые называли себя солдатами Черного крестового похода. Символы крупных битв и боевых операций флота ярко горели на голодисплее, отмечая массовые жертвы, принесенные на алтарь победы. Некоторые были успешными, большинство нет, а боевые действия вокруг Ока превратились в одно сплошное сдерживание врага. Наконечник удара Хаоса должен быть затуплен. Если Хаос крупными силами прорвется сквозь кордоны Имперского Флота, то Черный крестовый поход достигнет самой Терры.

Этого не произойдет. Империум пожертвует всем, что у него есть, чтобы помешать этому плану. Имперский гвардеец или матрос Флота могут не понять этого. Для них победа равна выживанию, так же как ограниченному имперскому гражданину достаточно просто сохранить здравый рассудок. Но Лисандр понимал.

Лисандр размышлял об этом в тактическом планетарии ударного крейсера «Осада Малебрука». Корабль был выделен из состава флота Имперских Кулаков Гелиос, который охранял один из выходов из Ока. Это было все, что мог позволить себе флот. В любой момент армады Хаоса могли перейти в наступление и навязать Имперским Кулакам сражение. Сам Лисандр был ценным воином, присутствие которого Кулаки не могли позволить себе нигде, кроме как в пекле битвы, но его задача была важнее даже командования братьями-космодесантниками флота Гелиоса.

Его задача заключалась в том, чтобы подтвердить факт смерти кузнеца войны Шон’ту.

За ухом Лисандра застрекотало вокс-устройство.

— Говори, — произнес он.

— Капитан, — раздался голос командира корабля Христиса. — Мы выходим из варпа. Все приборы в норме.

— Как только мы окажемся в реальном пространстве, свяжись с «Непоколебимым бастионом» и «Усилием воли», — приказал Лисандр. — Объяви боевую готовность. Сражение уже началось и может еще продолжаться. Мы должны быть готовы задействовать наши орудия.

— Да, капитан, — ответил Христис. — Входим в реальное пространство. Император защищает.

Тактический планетарий, обшитый медью и покрытый изображениями шестеренки Адептус Механикус, содрогнулся, когда «Осада» пробила пелену между варпом и реальностью. На долю секунды структура планетария изменилась: в нем проступили невозможные углы, словно сама реальность протестовала против вторжения в ее владения. Затем все прошло, и «Осада» снова оказалась в материальном пространстве.

Гололитическое изображение мигнуло и изменилось, теперь оно показывало космос в непосредственной близости от корабля. «Усилие воли» был окружен мигающими значками, изображающими ограниченный гарнизон Имперских Кулаков. Звезда в нескольких световых часах, мертвые луны и пояс астероидов. Давно мертвые платформы эксплораторов.

«Непоколебимого бастиона» не было.

— Входящие сообщения, — раздался голос Христиса по воксу. — Искаженные. Повсюду аварийные радиобуи с «Усилия».

— Есть данные о «Бастионе»? — спросил Лисандр.

— Ничего. Мы ищем его. От него нет никаких сигналов, даже обычных радиомаяков.

— Найдите его, — приказал Лисандр.

— Так точно, капитан. Нам оставаться на позиции?

— Нет. Направляйся к «Усилию воли».

В последнем сообщении говорилось о демоническом вирусе. Зашифрованное секретным кодом астропата, оно преодолело расстояние от одного звездного форта к другому со скоростью мысли. Колдовство. Моральная угроза. Мы уничтожены.

Слова пронеслись в голове технодесантника Гестиона, когда он протиснулся через дверь в переборке, следуя по техническому коридору, не предназначенному для космодесантника в доспехе. Из глубин двигательного и энергетического отсеков «Усилия воли» трубили ревуны, а синтезированные голоса, бессвязно гомоня, передавали зловещие предостережения.

Гестион пролез сквозь люк в огромное холодное хранилище. Ледяной туман скрывал высокий сводчатый потолок, а полированный металл стен был покрыт льдом. В хранилище находилось почти круглое тело археотека, биомеханическое скопление соединенных друг с другом десятков человеческих тел, окутанных кабелями и заключенных в стальные оболочки. Здесь обитал дух машины «Усилия воли», ритмичные движения сотни тел регулировали его функции, а такое же количество человеческих умов составляли структуру его разума. Так же как сервиторы, которые обслуживали системы звездного форта, были созданы из тел умерших матросов, так и эта машина состояла из тел разных техноадептов и магосов, которые тысячелетия поддерживали ее в рабочем состоянии. Слияние с духом машины стало для них последней почестью, их разумы соединились с его, их собственная мудрость прибавились к тем огромным знаниям, что наполняли его блоки памяти.

— Я вижу их, — сказал «Усилие воли», его голос звучал из сотни ртов. — Они между седьмой и восьмой лунами и следят за нами.

— Вражеский корабль не самая большая угроза, — возразил Гестион. — В последнем сообщении от «Непоколебимого бастиона» говорилось о колдовстве. О техновирусе, созданном при помощи демонической магии.

— Значит, «Бастион» потерян, — сказал «Усилие воли». — Я почувствовал пустоту в информационной сфере, и опасался, что мой друг погиб. Десять тысяч лет мы были братьями, созданными в одну эпоху и сражающимися бок о бок в последующие века. Вот так время лишает нас даже того, что не может умереть.

— Теперь они нападут на нас, — заявил Гестион. — Шон’ту и его Железные Воины не удовлетворятся одним призом. Он захочет захватить и нас тоже.

— Ему не получить нас, — отозвался «Усилие воли». — Ты и я предупреждены. Мы дадим отпор этому демоническому бедствию. Шон’ту придется завоевывать победу орудиями и клинками, а не колдовством.

— Я тоже в этом присягаю, — сказал Гестион.

Продолжительность жизни космодесантника намного превосходила обычную человеческую, но даже по стандартам сверхчеловека Гестион был стар. Его вытянутое угрюмое лицо выглядело неуместно в обрамлении красно-золотой брони технодесантника Имперских Кулаков. Он соответствовал размерам и наружности Астартес, и все же почему-то выглядел так, словно корпел над письменным столом ученого, а не нес огонь и кровопролитие врагам Императора. И действительно, с его доспеха свисало множество свитков и книг, хранящих различные техноритуалы, которыми он чтил духи машин и обслуживаемое им военное снаряжение ордена.

Гестион взял одну из самых толстых книг, а над плечом развернулась серворука, манипулятор на ее конце открыл застежку на книге. Технодесантник быстро пролистал страницы и нашел нужный ритуал.

Страницы покрывали группы нулей и единиц, разделенные сложными алгебраическими вычислениями. Гестион провел пальцем по странице вниз, бионика глаз стрекотала, анализируя фразы машинного кода и отправляя их к логическим схемам в задней части черепа.

— Омниссия, — прочитал Гестион. — Ты, чьи знания создают твердыню понимания в мире информации. Ты, чьи владения — все, что изобретено и создано. Темные Силы смотрят с завистью на твоего слугу. Защити его и верни священные знания из пасти греха.

Рты множества тел открылись. Дух машины скоординировал их голосовые связки, чтобы создать гармонию машинного кода, белый шум щелчков и гула, вторящий словам Гестиона на языке, который неизмененный человеческий разум не мог постичь. Пальцы задергались, как только ожили нервные системы, долгое время находившиеся в неподвижности.

— А, они здесь, — прорычал «Усилие воли». На оболочке вспыхнули аварийные лампы, отбрасывая мечущиеся красные тени на колонны и арки хранилища. — Громада столь нечестивого знания, несущаяся по морю разума, словно корабль, управляемый мертвецами и увешанный трофеями осквернения. Если бы ты мог их видеть, Имперский Кулак! Даже твоя хваленая ненависть разгорелась бы с новой силой!

Перед глазами Гестиона возникли предупредительные символы, проецируемые на сетчатку. Они сообщили космодесантнику, что в зону действия сенсориума «Усилия воли» вошел неизвестный корабль, который быстро приближался, скрытый всеми видами противосенсорных помех, превративших его в тень в пустоте. Гарнизон Имперских Кулаков и смертный экипаж, уже находившиеся в состоянии повышенной боеготовности после предсмертного вопля «Непоколебимого бастиона», активировали оружейные системы звездного форта.

— Но моего брата уничтожили не орудия и торпеды, — продолжил дух машины. — С ними он мог бы сражаться на собственных условиях! Огнем отвечать на огонь! Нет, его одолела сама сущность обмана. Но я не последую за ним в бездну неведения! Меня не обмануть! Я буду защищен святой истиной!

Серворука Гестиона изменила конфигурацию и выжгла лазером на полу хранилища сложный пятиугольный символ. Сталь вокруг него кипела и пузырилась, и не только от жара.

Тени сгущались. Тела оболочки духа машины стремительно старели, кожа серела и отслаивалась, мышцы и органы проваливались в пустоты скелетов. Лица разлагались до обнаженных зубов и черных глазниц.

— Омниссия, помоги нам! — закричал Гестион. — Не дай уничтожить эту древнюю душу! Не допусти эту порчу!

На высоком потолке затрещала красная молния, образуя полосы цвета крови вдоль колонн и стен. Далекие голоса бормотали и пели, соревнуясь с одиноким Гестионом. Одна секция стены выгнулась и лопнула, превратившись в веки огромного налитого кровью глаза, который неистово вращался. Гестион закричал и швырнул пригоршню сажи в круг, и глаз исчез.

Хранилище затряслось. По вокс-сети звездного форта зазвучали голоса, передающие информацию о приближении врага. Он принадлежал к классу гранд-крейсеров, его силуэт был хорошо известен по тактическим сведениям, доступным из носителя данных, в котором дух машины хранил свои бесконечные резервы знаний. Это был флагман Железных Воинов, слуг Хаоса. Если Гестион не отразит демоническую атаку, Имперские Кулаки никогда не получат шанса взглянуть врагу в лицо.

Из пола выступили толстые красноватые вены и поползли вверх по оболочке духа машины. Высохшие тела разрушились и попадали, открыв переплетение схем и проводов.

— Прочь! Убирайтесь в варп! — раздался голос духа машины, исказившийся до атонального рева. — Вы не получите эту душу! Я десять тысяч лет беспощадно истреблял ваше племя! Я не погибну! Не сейчас!

Гестион огляделся. Порча наводнила помещение. Над ним открывались глаза. Круг — средоточие его ритуала — искажался, среди знаков защиты и отвращения появлялись новые символы.

— Беги! — призвал Гестион. — Направь свой дух в хранилище носителя данных! Оставь это место!

— Не могу, — синтезированный голос «Усилия воли» исказился. — Оно последует за мной. Все мои знания уязвимы.

— Они не последуют за тобой, — сказал Гестион. — Клянусь. Я не смогу удержать их здесь. И не потеряю тебя. Беги, «Усилие воли»! Позвольте мне сразиться в этом бою!

— Да поможет тебе Император, технодесантник, — произнес «Усилие воли». — То, что ты сделал ради меня, никогда не будет стерто из моей памяти.

Огни на обшивке потухли. Оставшиеся тела безвольно рухнули, какофония их машинного кода стихла и сменилась скрежетом металла. Это демонический вирус в поисках пути к духу машины деформировал помещение.

Гестион вытянул серворуку и погрузил ее в оболочку духа машины.

— Через несколько секунд ты доберешься до этой машины, — произнес он вслух, понимая: что бы ни атаковало звездный форт, оно слышало его. — И я ничего не могу сделать, чтобы помешать этому. Но ты не найдешь путь к духу машины. Твой вирус последует по единственно возможному, открытому для него пути, и этот путь — я! Мое тело! Ты никогда не доберешься до духа, потому что сначала тебе придется пройти через меня!

Все нечестивое знание, которое формировало демонический вирус, вся безграничность его ненависти и поток его кощунства хлынули в тело технодесантника. Гестион дергался и бился в конвульсиях, словно от ударов электрическим током, из сочленений брони вырывалось пламя. Края боевого доспеха раскалились, а кожа вокруг горжета обгорела от жара. Из глаз и ушей потекла кровь. Он рухнул на колени, но не упал, сила потока парализовала мышцы.

Демонический вирус слился в пару треугольных красных глаз, выступивших из потолка хранилища духа машины. На стальной поверхности помещения проявился чудовищный облик из другой реальности, скрежещущие жвала скривились от гнева, выгибая пол и вдавливая стены. В зале раздался рев демона, смешавшийся со стоном скручиваемого металла и треском струившейся по телу Гестиона энергии.

Гестион вырвал инфозонд из оболочки духа машины. Контакт оборвался, и демон завопил. Невозможный звук был одновременно близким и далеким, громом из другого измерения, прогремевшим по всему звездному форту. Все хранилище вдруг искривилось, будто растягиваемое в разные стороны парой гигантских рук, из расколотых колонн посыпались осколки вырванного металла.

Гестион упал на пол, от тела поднимался дым, по лицу текла кровь. Он прополз чуть-чуть и снова замер, все силы ушли на борьбу с вирусом. Технодесантник согнулся от боли, пока вокруг разрушалось хранилище. Весь потолок грозил рухнуть из-за того, что каркас помещения не выдерживал нагрузок.

Гестион ждал смерти. Его раздавит, когда хранилище духа машины рухнет на него. Он спас «Усилие воли». Погибнуть при исполнении этого долга было неплохим концом.

Тело космодесантника пришло в движение, и Гестион подумал, что куски пола рухнули вниз на техническую палубу, а сам пол накренился, а он скользит к открывшейся трещине. Но еще сохранившейся частичкой зрения он мельком увидел закованную в золотую броню руку, которая схватила его за кисть и потащила прочь от отверстия к выходу из хранилища. За спиной Гестиона оболочка духа машины исчезла в потоке металлических обломков, засыпавшем то место, где он лежал секунду назад.

Гестион с трудом повернул голову. Кожа оторвалась там, где прикипела к бронированному воротнику. Но увиденного было достаточно, чтобы боль ушла.

Он смотрел на капитана Лисандра.

Велтинар Серебряный Хребет отпрянул в гневе, сотрясая инкрустированные драгоценными камнями колонны храма. Со стен посыпались куски серебра, и прислуживающие демону низшие твари — похожие на москитов уродливые создания, скрещенные с многорукими людьми — в страхе завопили и разбежались. Одна из многочисленных конечностей Велтинара сбила пару тварей на лету, размазав их по стенам.

Вокруг храма, занимавшего добрую часть миделя «Железной злобы», тянулась галерея, по которой на уровне глаз Велтинара могли ходить молящиеся и приносимые в жертву люди. В сегментах галереи стояли статуи, добытые на отсталых примитивных мирах, где поклонялись богам варпа, и священная сила изваяний помогала Велтинару проявляться, пока гранд-крейсер находился в реальном пространстве. В галерею вошел кузнец войны Шон’ту — единственный человек на корабле, который мог находиться в присутствии разгневанного Велтинара и не разъярить его еще больше.

Демон даже немного присел при виде кузнеца войны. Велтинар находился здесь только по милости командира Железных Воинов, нравилось ему это или нет.

— Ты потерпел неудачу, — сказал Шон’ту.

Это не было обвинением. Просто констатацией факта.

— Я был предан! — пожаловался демон. — Предан невежеством! Один из них был вооружен знанием их ложного машинного идола. Этого ничтожного бога глупости и коррозии! Должно быть, его учение сбило меня с толку! Если бы я знал, то вырвал бы эту информацию из разумов людей и превратил их в травоядных идиотов.

— Но тебе это не удалось, — заметил Шон’ту. — Твоя вирусная форма не смогла вывести из строя «Усилие воли».

— Она сделает, — заявил Велтинар. — Сделает! В следующий раз я украшу стены жижей, которая останется от их мозгов! Я…

— Следующего раза не будет.

Демон Велтинар Серебряный Хребет напоминал огромное раздутое насекомое, которое можно было увидеть цепляющимся за лист на мире ядовитых джунглей, только увеличенное до титанических размеров. Его жирное тело не вмещалось в панцирь и выступало между пластинами белыми свисающими складками. У демона было много ног, но их размер исключал возможность нормального движения, поэтому он лежал на спине, а голова изогнулась над грудиной. Радужный панцирь был отделан драгоценными камнями, как доспех ксеноса, созданный непревзойденными ремесленниками. По переливающимся из темно-синего в пурпурный цвет пластинам вилась прекрасная серебристая филигрань. Голова демона состояла из множества глаз и ртов, жвалы были покрыты серебром, а с каждого участка обнаженной кожи свисали декоративные кольца и драгоценности. Красно-синие сферы глаз были затуманены, напоминая кристаллический шар прорицателя. Отсутствие видимой подвижности не соответствовало роли демона — его призрачная форма, которую они принимал, когда двигался в мире информации, и причинила весь ущерб звездным фортам. Он был техновирусом, уничтожившим «Непоколебимый бастион», равно как и насекомоподобным ужасом, притаившимся внутри «Железной злобы», словно паразит в изъеденном органе.

— Но… мне были обещаны души звездных фортов! — Голос Велтинара, исходящий из нескольких ртов, звучал, как несколько одновременно чирикающих и свистящих голосов.

— А ты обещал, что выведешь из строя их духи машин и передашь их нам! — напомнил Шон’ту резко. Плоть Велтинара колыхнулась, когда он немного отшатнулся. — Ты поглотишь «Непоколебимый бастион», так как заслужил это. Но ты не выполнил часть сделки, которая касалась «Усилия воли». Железные Воины разберутся с этим звездным фортом по-своему.

Многочисленные глаза Велтинара прищурились.

— Если ты думаешь, кузнец войны, что повелителя Серебряных Башен устрашит твой гнев…

— Гнев? — ответил Шон’ту. — С чего ты взял, что я разгневан?

Понять выражение лица демона было невозможно, но колебание жвал и сжимающиеся передние конечности вполне могли указывать на замешательство.

— Повелители моего легиона желают только нанести удар по сынам Дорна, — продолжил Шон’ту. — Но что это за слава — смотреть на их тела, плавающие в пустоте? Какое удовольствие можно получить, давая возможность убивать такому существу, как ты? Сейчас Железные Воины смогут сойтись с Имперскими Кулаками лицом к лицу, как и должно быть! Железо внутри и железо снаружи сокрушит их мольбы Трупу-Императору, и докажет, в ком сила варпа! Возможно, демон, нам нужно обладать человечностью, чтобы понять. Независимо от того, кто я сейчас, когда-то я был человеком, и во мне остались ревность и гнев того, кто столкнулся с врагом, чью неполноценность он не может доказать. А сейчас я напитаю этот гнев кровью Имперских Кулаков! Я благодарю всех богов за то, что ты потерпел неудачу, Велтинар. Это дар варпа! Я здесь не для того, чтобы убеждать тебя. А чтобы приказать не вмешиваться, пока с врагом не будет покончено.

Велтинар молчал минуту, сжимая и разжимая конечности. Взгляд его разноцветных глаз обратился на Железного Воина.

— Я начинаю понимать, — сказал демон, — почему это задание поручили тебе.

В апотекарионе «Усилия воли» было темно, пациентов освещали люмосферы, направлявшие свои лучи на молитвенники у каждой кровати. Автоматические манипуляторы переворачивали страницы через регулярные промежутки времени, гарантируя, что если никто не читал молитву над ранеными, то, по крайней мере, глаза Императора были обращены на ее слова.

Апотекарион «Усилия воли» был достаточно велик, чтобы вместить целую армию раненых. Но сейчас в нем находился только один пациент — технодесантник Гестион. Он был без доспеха и в окружении медицинских сервиторов, терпеливо пересаживающих искусственную кожу на влажные кровавые участки обожженного тела.

Лисандр следил за работой сервиторов. Гестион был без сознания, поддерживаемый в искусственной коме автохирургом, накачивающим его кровь препаратами. Технодесантник мог умереть сейчас, а мог продержаться долгое время. Но он, несомненно, умирал.

— Его самопожертвование будут помнить, — раздался голос за спиной Лисандра. Капитан повернулся к стоявшему в дверях апотекариона космодесантнику. Тот вошел в палату, и в тусклом свете светосфер оказалось, что космодесантник был, судя по знакам отличия, сержантом и при этом гораздо младше Лисандра и Гестиона. Для ветерана-космодесантника его лицо покрывало сравнительно мало шрамов.

«Молодой, — подумал Лисандр, — чтобы возглавлять собственное отделение». За сержантом вошли пятеро Имперских Кулаков, носящие символы того же подразделения.

— Это наш долг, — ответил Лисандр, — позаботиться о том, чтобы кто-то жил и помнил.

Сержант протянул руку.

— Сержант Ригалто, — представился он. — Это честь, первый капитан.

Лисандр вспомнил имя. Все космодесантники в ордене знали друг друга. Лисандр помнил Ригалто строевым солдатом, подающим надежды и уважаемым, но не офицером.

— Этот знак участия в кампании, — обратил внимание Лисандр. — Субсектор Агрипина.

— Вы правы, капитан. Штурм базилики Пестилакс.

— Тогда это все объясняет.

— Что именно?

— Тяжелые потери в базилике. Твой сержант погиб, и ты занял его место. Я прав?

— Да, — ответил Ригалто. — Моя честь и боль. Я видел, как он пал и не смог предотвратить это. Однажды он будет отомщен.

— Капитан ордена должен это принимать без вопросов, — заметил Лисандр. — Мы слишком разбросаны и поэтому можем погибнуть, а наши братья не будут знать об этом.

— Их всех будут помнить, как и технодесантника Гестиона, — сказал Ригалто. — В свой срок имена павших будут увековечены, как только врага отбросят в Око.

Лисандр кивнул.

— По крайней мере, это я могу пообещать. Итак, у нас есть ты, твое и мое отделения. Кто еще находится на «Усилии воли»?

— Отделение скаутов Менандера, — ответил Ригалто. — Они проходят этап подготовки к вступлению в братство. Экипажем станции командуют технопровидец Селикрон и астропат Вайнс.

— И мое командное отделение, — произнес Лисандр. — Семнадцать Имперских Кулаков, включая меня. Немалая армия, не так ли?

— И «Осада Малебрука», — добавил Ригалто, — а также орудия звездного форта. Благодаря Гестиону дух машины все еще имеет в распоряжении некоторые системы вооружения.

— Достаточно, чтобы покончить с Шон’ту, — подытожил Лисандр. — Он надеялся, что вирусная атака убьет нас и его предателям не придется воспользоваться своим оружием. Теперь он должен дать нам бой, который мы можем выиграть.

— Я слышал истории, — сказал Ригалто, — о «Щите мужества», о Малодраксе. Для нас, рекрутированных после этих событий, они как притча. Но для вас все было реально. Это воспоминание. Сражаться рядом с тем, кто…

— Малодракс в прошлом, — сказал Лисандр и поднял руку, призывая Ригалто к молчанию. — Нам предстоит бой, и я хотел бы, чтобы мы думали о настоящем.

— Тогда достаточно будет сказать, что мы поможем вам взять плату с Железных Воинов за «Щит мужества» и связанные с ним события.

Застрекотала вокс-связь Лисандра.

— Это Христис, — пришла передача с «Осады Малебрука».

— Говори, — приказал капитан.

— Капитан, мы атакованы.

Из сияния солнца системы — затухающей красной звезды Холестус — и потоков заглушающей сенсоры солнечной радиации вынырнула «Железная злоба».

«Осада Малебрука» развернулась бортом, чтобы ввести в дело как можно больше орудий. В тактическом планетарии Христис и боевые картографы использовали голографические космические карты, кипрегели и компасы, чтобы организовать комплекс маневров, которые «Осада» могла выполнить в зависимости от действий противника. На «Железной злобе» гораздо менее естественные существа — одержимые хитроумными демонами матросы и испорченные духи машин — делали то же самое.

Космическая битва шла в своем собственном темпе, словно время становилось чем-то иным, когда дело доходило до сражения между кораблями в пустоте. Торпеды и снаряды летели, вращаясь, сквозь пространство не со скоростью пули, но медленно, чтобы пересечься с вероятным местонахождением врага. В сравнении с грохотом боя лицом к лицу это была хладнокровная и далекая война. И в ней геометрия и управление кораблем были гораздо важнее агрессии и отваги.

Эта холодная отрешенность рассыпалась с первыми снарядами, попавшими в цель. Залп носовых орудий «Железной злобы» испещрил серебристыми разрывами корпус «Осады», а внутри корабля матросов искромсало металлическими обломками. Воздух с пронзительным воем вырвался из пробоин в обшивке, аварийные партии, размещенные за внутренним корпусом, погибли, задохнувшись и замерзнув от проникшего внутрь вакуума. Вспыхнули пожары, отсекая расчеты экипажа огненными стенами.

Последовал ответный залп с «Осады», он поразил бронированный нос вражеского корабля. Обшивку разорвало, и наружу хлынули потоки замерзшей крови странного полуживого корабля. «Железная злоба» прошла под «Осадой», оба корабли получили повреждения после первого обмена залпами.

«Железная злоба» была более крупным кораблем, гранд-крейсером проекта, давно забытого кораблестроителями Имперского Флота. Она обладала большей огневой мощью без мертвых углов обстрела. Но «Осада Малебрука» относилась к ударным крейсерам Космодесанта и была гораздо маневреннее, а ее находчивый дух машины каждую секунду одновременно рассчитывал тысячи вариантов, отражая вирусные атаки Велтинара Серебряного Хребта. Два корабля кружились друг возле друга, крейсер Хаоса в одну минуту казался неуклюжим и медлительным, а в следующую уже «Осада Малебрука» виделась на его фоне значительно уступающей в вооружении и мощи.

Но это было только прелюдией. Вдоль хребта «Железной злобы» вспыхнули в столбах пурпурно-черного пламени алхимические ракеты, внезапно замедлив движение корабля, а затем направив его обратным курсом, чего не смог бы сделать ни один имперский корабль схожих размеров. Одновременно раскрылся нос гранд-крейсера, обнаружив складки и сухожилия уязвимой плоти, разорванные и истекающие кровью от полученных попаданий. Из этой биомеханической массы появилось дуло орудия «Нова». В настоящее время всего несколько имперских верфей производили такое оружие, и никто не знал секретов создания ядерного пламени, которое сейчас светилось вокруг ствола заряжавшегося орудия.

В ответ на этот неожиданный поворот в битве экипаж «Осады Малебрука» направил все усилия на уклонение. Дух машины рассчитал безумный маневр, который закрутил корабль вокруг «Железной злобы», слишком далеко для оборонительных башен врага, но слишком близко для орудия «Нова».

Оно оставалось безмолвным. «Осада» вышла из его сектора обстрела, даже когда алхимические ракеты хаоситов снова выстрелили для выполнения еще одного разворота.

У «Железной злобы» не было духа машины. Вместо искусственного интеллекта корабль населяла масса инфодемонов, нереальных варп-существ, которые собрались, чтобы служить своему хозяину Велтинару. Они пререкались и сражались быстрее мысли, и среди чистого безумия, творившегося в их нечеловеческих разумах, создавали боевые планы, которые никто не мог предугадать. Их решения передавались экипажу и странным омерзительным существам, кишащим в маслосборниках инженерных палуб. Безумная командная структура корабля во главе с Железными Воинами, надзирающими за многочисленными кастами порабощенных разумов, одержимых, демонов и мутантов, должна была исключать деятельность столь сложной системы, как боевой корабль. Но «Железная злоба» была творением Хаоса, преобразившись за тысячелетия пребывания в варпе в пустотное безумие. И оно каким-то непостижимым способом сотворило корабль, который мог думать и действовать быстрее, чем позволяли его размеры.

И затем «Железная злоба» сделала крен на борт, явив покрытый шрамами корпус врагу. Установленные там орудия не открыли огонь, и экипаж «Осады Малебрука» воспользовался этой необыкновенной удачей, чтобы обрушить на хаоситов собственный залп, срывая наружную обшивку корпуса и оставляя обуглившиеся пробоины по всей его длине. Воспламенились склады топлива и боеприпасов, и в пустоту вырвалось пламя. Повреждения были ужасными: лучи лазерных башен проделывали пробоины в палубах, через которые матросов выбрасывало космос, а огромные секции «Железной злобы» разгерметизировались.

Затем корпус разошелся по собственной воле. Распустились переплетения мышц, хлеща в сокращающемся пространстве между двумя кораблями и обхватывая оконечности «Осады Малебрука». Одновременно со щупальцами, обвившими ударный крейсер, из ужаса разорванной плоти и металла «Железной злобы» появились бронированные клювы, похожие на челюсти морского кракена.

Дух машины «Осады Малебрука» не учел такого поворота событий. Кораблю нечем было сражаться с подобным хищником. На близкой дистанции крейсер мог задействовать оборонительные башни, которые предназначались для уничтожения приближающихся торпед и бомбардировщиков и едва ли могли навредить «Железной злобе». Оставался вариант пойти на абордаж, но, за исключением небольшого числа матросов, которых можно было вооружить, на корабле находилось всего одно командное отделение, сопровождавшее капитана Лисандра. В то же время гранд-крейсер наверняка был полон мутантами, психопатами и кое-чем похуже.

Каким бы отвратительным не был облик «Железной злобы», находящиеся на борту Имперские Кулаки не стали тратить впустую свои жизни, идя на абордаж и принимая верную смерть. Они принесут больше пользы, противостоя очевидному намерению корабля Хаоса захватить «Усилие воли». Экипаж «Осады Малебрука» получил приказ покинуть корабль.

«Железная злоба» не собиралась отпускать все эти маленькие кусочки плоти. Из разорванного корпуса устремились щупальца, хватая спасательные капсулы и шаттлы, бегущие с «Осады». Десятки мужчин и женщин погибли, раздавленные в кораблях, или же были живьем отправлены в одну из глоток, открывшихся внутри биомассы под корпусом гранд-крейсера. Бронированный шаттл с Кулаками на борту лавировал между вращающимися обломками и органическими отростками, которые пытались схватить его. Выживание пяти непревзойденных воинов Империума теперь полностью зависело от закодированных способностей пилота-сервитора и немалой доли везения.

«Железная злоба» притянула «Осаду Малебрука» в свои объятия. Клювы в костяной броне вгрызлись в корпус ударного крейсера, разодрали палубы и оторвали один из двигательных отсеков корабля. В пустоту хлынул серебристо-черный охладитель плазмы, и реакторы разрядились ураганом синих молний. Ударные волны растерзали одни спасательные корабли и вывели из строя системы управления на других, оставив их без энергии и разбросав во все стороны.

Корабль Хаоса, расчленив ударный крейсер, отправил обломки имперского корабля в свои многочисленные пасти. Дух машины «Осады Малебрука» держался до последнего, перемещаясь от одного блока с носителями данных к другому, пока части корабля сминались и отрывались. К тому времени, когда больше негде стало укрываться, ударный крейсер превратился в опустошенную оболочку, и дух машины сгинул в сомкнувшейся пасти корабля Хаоса.

«Железная злоба» оставила в покое остов «Осады Малебрука». Один борт ударного крейсера полностью исчез, другой был выпотрошен, словно туша, брошенная падальщиками. Корабль Хаоса раздулся, словно насосавшееся крови насекомое, и притаился среди поля обломков. От экипажа «Осады» осталось всего несколько серебристых пятнышек. Насытившаяся «Железная злоба» проигнорировала спасающиеся бегством десантные корабли, люди на которых продлили свои жизни еще на несколько часов, направившись к относительной безопасности «Усилия воли». Среди них были пятеро воинов Первой роты Имперских Кулаков, жаждущих добраться до врага, который только что нанес им страшнейший удар.

 

 

Часть 2

Шон’ту шагнул в люк «Клешни ужаса» и вдохнул древний спертый воздух умирающей империи.

Следом за ним, покинув утробу десантной капсулы, на борт «Усилия воли» ступило отделение Железных Воинов. «Клешня» являлась пробивающей корпус корабля штурмовой капсулой, знания о производстве которой Империум давно утратил, но дюжины этих устройств все еще находились на штурмовых палубах «Железной злобы». Бронзовый клюв капсулы пробил внешнюю обшивку звездного форта и остановился в лабиринте технических коридоров и опор надстройки. Железные Воины взошли на борт уже готовыми к бою.

Шон’ту был без шлема, так как даже внезапно ворвавшийся вакуум вряд ли мог навредить его искусственной коже и бионическим легким.

— Пыль и запустение, — произнес он. — Как внутри гробницы. Такое же безжизненное место.

— И мы сделаем его буквально таким, — отозвался брат Ку’Ван, один из сопровождавших Шон’ту ветеранов.

— Поскольку прежде братья мои творили подобное много раз, — сказал кузнец войны. — Мы опустошим этот космический гроб так же, как и души тех, кого убьем. Потому что у них нет железа внутри!

— Железо внутри! — закричало в ответ отделение. — Железо снаружи!

— Кузнец войны! — раздался по воксу близкий голос, передаваемый из паутины темного железа и тесного пространства технических коридоров, тянувшихся во все стороны. Руна на сетчатке Шон’ту сообщила ему, что на связи стальной страж Мхул. — Мой ковен зачистил брешь.

— Как и Хор, — пришло еще одно сообщение. Шон’ту легко узнал капеллана кузни Култуса по дерзкому рыку громкого баса с хрипотцой. Он и должен быть таким, или же Хор не услышит молитвы, которыми капеллан гнал их вперед.

— Тогда направляйтесь ко мне, братья, — велел Шон’ту. — Вам оказана честь сопровождать меня при этом абордаже. Докажите, что вы заслуживаете мое расположение. Наступайте, бейте сильно и без остановки, и мы вонзим железное копье в сердце этого форта!

— Рад встрече, капитан, — сказал брат-сержант Лаокос, ударив кулаком по громадной, прикрытой керамитом бочкообразной груди.

— И я рад, брат мой, — ответил Лисандр.

Архив звездного форта, расположенный в помещении с высоким потолком, заставленном шкафами с книгами и капсулами со свитками, был одним из мест, где Лисандр и Имперские Кулаки его командного отделения могли собраться, не чувствуя тесноты. Воины, как и их командир, носили терминаторские доспехи — доказательство уважения, с которым орден относился к Первой роте, и самое редкое и наиболее совершенное боевое снаряжение в арсенале ордена. Каждый терминатор больше походил на движущийся танк, чем на солдата, будучи почти трех метров в высоту и чуть меньше в ширину. Большинство других подходящих для собрания отсеков в форте были слишком малы, чтобы с удобством вместить их всех. Лисандр впервые встретился с воинами своего отделения с тех пор, как покинул «Осаду Малебрука», чтобы лично оценить состояние форта.

— Я почти потерял вас, — продолжил Лисандр. — Вас хранил щит Императора.

— Возможно, — ответил Лаокос. — Но «Осаде» не сопутствовала та же удача.

— Я видел только при помощи тактических сенсоров, — сообщил Лисандр. — Выглядело достаточно скверно.

— Это был ужас, подобный которому я редко встречал, — сказал Лаокос. — Все, что мы знали о Шон’ту и «Железной злобе», всего лишь частичка правды. Мы были…

— Мы были застигнуты врасплох, — мрачно перебил Лисандр. — Это не значит, что Железные Воины проявили изворотливость. Они могут быть падальщиками в душе, но Шон’ту знал расположение звездных фортов и то, что мы можем выделить небольшие силы для их защиты, в случае если оружие фортов выйдет из строя. Он располагал именно теми инструментами, которые требовались для уничтожения, и если бы не мужество технодесантника Гестиона, Шон’ту добился бы своего. Он постарался привести корабль, равный лучшему из тех, что мы позволили себе перебросить с передовой. То, что мы знаем — что я знаю — о Шон’ту, явно говорит о том, что сейчас он бросит все силы на уничтожение «Усилия воли», даже после провала атаки на дух машины.

— Тогда, каким будет его следующий шаг? — спросил брат-схолар Демостор, проходящий подготовку для службы в реклюзиаме капелланов ордена. К его доспеху и к корпусу штурмовой пушки были прикреплены свитки текстов из учения Дорна.

— Железные Воины отличаются прямотой, — сказал Лисандр. — Шон’ту больше не станет прибегать к обману и уловкам. Он выберет путь, который ведет прямо к победе, пусть тот и будет самым сложным.

Капитан оглядел лица воинов, отмечая черты тех, кто служил почти столетие своему ордену еще до назначения в отделение Лисандра.

— Шон’ту собирается взять нас на абордаж. С любым другим врагом, другим орденом он мог бы позволить себе передышку. Но не в противостоянии с нами. Кузнец войны хочет сразиться с нами, пролить нашу кровь, увидеть нас мертвыми.

— Если он хочет сражения, — спросил Лаокос, — должны ли мы дать его?

Его словам ответил взрыв где-то далеко в корпусе звездного форта и такие же далекие звуки сигналов тревоги и ревунов. Приборная панель когитатора возле двери архива вспыхнула предупредительными значками.

— Непременно, — ответил Лисандр. — К оружию, Кулаки Дорна.

От центра форта расходились шесть секторов. Тяжело бронированное и прикрываемое оборонительным вооружением ядро по-прежнему контролировал дух машины, заключенный в хранилище носителей данных и других важнейших системах управления наряду с силовой установкой. Шесть сегментов вмещали все необходимые для боевой станции структуры: бараки, к этому времени почти полностью опустевшие, склады снабжения и боеприпасов, полетные палубы, притихшие без экипажей находящихся там штурмовиков и бомбардировщиков, топливные цистерны, станции сенсориумов и установки вооружений, утраченные для духа машины. Здесь также можно было найти молитвенные сооружения для экипажа станции, часовни многоликого Императора и храмы, посвященные Рогалу Дорну, для Имперских Кулаков.

Одним из таких святых мест была усыпальница героя ордена. И после смерти он по-прежнему высматривал в космосе врагов человечества, его саркофаг был установлен на «Усилии воли» около двух с половиной тысяч лет назад.

Имперские Кулаки отвели свои позиции к гробнице Иониса.

Скаут-сержант Менандер осматривал пространство гробницы Иониса через магнокуляры, пробегая взглядом по рифленым колонам и рольверку. Это был каменный лес, такой же густой, как джунгли мира-смерти. Так как в огромном звездном форте не было необходимости экономить площадь, гробница выросла в размерах благодаря многим поколениям каменщиков и ремесленников. В результате саркофаг оказался в центре лабиринта скульптур и украшений, поднимаясь подобно гранитной горе, увенчанной огромной высеченной из камня фигурой самого Иониса.

Отделение Менандера залегло вокруг сержанта среди каменных завитков. Их плащи из хамелеолина стали пятнисто-серого цвета, соответствуя окружающей обстановке. Скауты слыли экспертами в деле слияния с тенями и умели ускользать от наблюдения. Четверо воинов Менандера были вооружены снайперскими винтовками, обмотанными хамелеолиновыми лентами, которые размывали контуры оружия.

— Брат Молтос, — мягко проговорил Менандер. — Благослови нас.

Брат Молтос сотворил знамение аквилы и бесшумно прикоснулся к груди.

— Император всевышний и Омниссия всезнающий, благословите это боевое снаряжение, которому предстоит столь суровое испытание. Храните нашу оптику ясной и сфокусированной, и наполните ее образом врага. Да не будут знать промаха наши снаряды. Да рассыплется пред ними броня врага. Да попадут они точно в сердца предателей.

— Аминь, — произнес Менандер, а вслед за ним и трое скаутов. — Рассредоточиться. Проводим разведку. В бой не вступать.

Скауты разделились и, петляя, бесшумно двинулись через гробницу, направляясь к саркофагу. Менандер оглянулся и увидел проблеск золотого керамита между колоннами, которые тянулись вдоль ближайшего края гробницы. Там сосредоточились готовые к бою отделения капитана Лисандра и сержанта Ригалто.

А где-то впереди был неприятель.

— Вижу движение, — пришло сообщение по воксу. Мигнула руна брата-скаута Тисифона. — Триста метров, приближается. На два часа.

Менандер посмотрел в указанном Тисифоном направлении. Ему показалось, что он заметил движение, черную тень на черном фоне. Скаут поднял магнокуляры и смог четко разглядеть темную фигуру, приближающуюся к Имперским Кулакам.

Она двигалась, не таясь. Менандер даже слышал ее шаги, хрустящие по гранитному резному орнаменту. Существо было выше космодесантника и намного шире, а промасленный сизо-серый доспех Железного Воина был обезображен красными и влажными связками жилистых мышц.

— Капитан, — передал Менандер. — Я вижу врага.

— Шон’ту с ними? — спросил капитан Лисандр.

— Не могу сказать. Они прислали облитераторов.

Шон’ту наблюдал, как облитераторы уверенно продвигались вперед. Пятеро сынов ковена, созданные сравнительно нормальным стальным стражем Мхулом. Каждый облитератор когда-то был Железным Воином, как Шон’ту или сам Мхул. Но судьба сочла нужным заразить их порожденным варпом техновирусом, который слил воедино плоть и доспех и превратил воинов в машины Хаоса.

Облитераторы, вдвое превосходившие размерами космодесантников, проломились сквозь статуи к возвышающемуся саркофагу. В их конечностях, увитых мышцами, открылись дюжины отверстий, из которых высунулись стволы и цепные мечи. Каждый воин был ходячим арсеналом, хранящим внутри себя огневую мощь целого отделения космодесантников.

Следом за облитераторами наступали остальные Железные Воины ударного отряда. Отделение Шон’ту вместе с Хором водило по сторонам стволами болтеров, высматривая отблески доспехов Имперских Кулаков. Возможно, воины Лисандра решили встретить их здесь, чтобы принудить к решающему бою, а может быть, причина в святости этого места.

— Братья! — заревел усиленный голос капеллана кузни Култуса. На лицевой пластине череполикого шлема Железного Воина открытая пасть обрамляла динамик, который усиливал его голос. — Посмотрите на врагов! Они прячутся от нас! И молятся, чтобы смерть пришла к ним, прежде чем они сбегут по велению своих трусливых сердец! Выполните их пожелания и железом предрешите их судьбы!

Его обгоняли воины Хора, перепрыгивая через развалины, оставленные облитераторами. Их доспехи темно-серого цвета пылали изнутри, в стыках пласталевых пластин сверкало сине-красное пламя. Едва сдерживаемый огонь исходил от демонов, заключенных внутри и отчаянно старающихся освободиться в священнодействии битвы.

Первый облитератор взобрался на край саркофага. Его руки трансформировались в спаренные штурмовые пушки, из вращающихся блоков стволов на Имперских Кулаков обрушился огненный ливень. В него попали несколько ответных выстрелов, но облитератор стоял гордо, как и его братья по ковену, занявшие позиции возле него. Их огонь направлял стальной страж Мхул, присевший у огромного саркофага. По статуям плясали зеленоватые лучи, испускаемые увеличенной линзой его бионического глаза.

Ветеранское отделение Шон’ту, неутомимо наступающее с болтерами наизготовку, составляло основу отряда. Скоро их огонь перемелет несколько Имперских Кулаков, переживших выпущенный облитераторами ураган. Шон’ту был терпелив, но даже его душа, жаждущая убийств, подталкивала кузнеца войны вперед.

Шон’ту прислонился к полуразрушенной статуе, которая когда-то изображала одного из почетных телохранителей героя, похороненного здесь, всмотрелся сквозь поднятую стрельбой пыль и увидел Имперского Кулака в терминаторском доспехе. Космодесантник укрылся позади груды обломков, отдавая приказы окружавшим его воинам. Он был огромен, бритоголов и держал в одной руке штормовой щит. Другая рука сжимала оружие. Шон’ту узнал его: громовой молот с бойком, выкованным в форме кулака. Кулак Дорна.

Это был капитан Лисандр.

Дух Шон’ту взял вверх, и кузнец войны устремился к своей добыче.

— Задержите их у саркофага! — закричал Лисандр сквозь грохот стрельбы. — Вперед! Имперские Кулаки, вперед!

Лисандр увидел, как упал один из скаутов, его ногу оторвало ураганом огня, выпущенного облитераторами. Лисандр знал этих воинов — он сражался против них — и прекрасно понимал, насколько смертоносными они могут быть. В арсенале Имперских Кулаков не было ничего, что могло убивать так быстро, как эти враги, зараженные техновирусом.

Лисандр продвигался вперед, держа перед собой щит. Снаряды барабанили по нему, от чего рука капитана дергалась. За Лисандром наступало его командное отделение, а справа шло отделение Ригалто. Звук стрельбы был оглушительным в буквальном смысле, потому что обычный человек без улучшенных и защищенных чувств космодесантника лишился бы слуха от этого грохота.

Сквозь хаос донесся чей-то вопль. У Лисандра сработал инстинкт старого солдата, и он вовремя поднял щит, приняв к нему атаку Железного Воина, который прорвался прямо на него сквозь лес статуй. Лисандр устоял на ногах и резко опустил щит, пригвоздив ногу Железного Воина к полу.

Железный Воин был в цветах своего Легиона — маслянистом темно-сером доспехе с желто-черными шевронами. Но он не был космодесантником, отказавшись от этого звания, когда позволил себе стать одержимым тварью, которая рвалась наружу из линз шлема. Из отверстий в лице выскочила пара псевдоотростков, еще больше их появилось из расколовшейся перчатки и вцепилось в края щита Лисандра.

Вид одержимого Железного Воина вызвал отвращение у капитана. Он поднял Кулак Дорна над головой и обрушил тыльной стороной бойка на грудь противника. Капитан вырвал молот и ударом щита отшвырнул врага на пьедестал статуи. Лисандр еще раз ударил Кулаком Дорна, и молот с хрустом врезался в уродливое лицо Железного Воина.

— Одержимый! — закричал сержант Лаокос. — Братья, враг носит лик порчи!

— Ненадолго! — раздался голос брата-схолара Демостора. Очередь из штурмовой пушки растерзала голову врага, обнажив массу извивающихся мышц, похожих на распустившийся цветок из плоти. Вопящая тварь продолжала атаковать, но теперь вслепую и неуклюже. Демостор размахнулся силовым кулаком и врезал Железному Воину с такой силой, что тот отлетел за пределы видимости.

Лисандр продолжал наступать, отбросив в сторону взмахом щита еще одного Железного Воина. Справа от капитана возвышался саркофаг, фигура ближайшего облитератора освещалась дульными вспышками оружия, появившегося из его рук. Лисандр оттолкнулся от нижнего края гроба и прыгнул вверх.

Облитератор повернулся к нему. Его лицо представляло собой мешанину мышц и механизмов, из глазных впадин появились стволы, рот распахнулся, оттуда вырывались языки внутреннего пламени. От тела хаосита поднимались дым и пар, вырываясь сквозь стыки бронепластин, сросшихся с плотью. Многоствольная пушка на одной руке втянулась обратно в клубок мышц и стали, а вместо нее появились когти, которые образовали сжатый кулак, потрескивающий силовым полем.

Лисандр встал в стойку, выученную его телом за десятилетия тренировочных боев на дуэльных аренах «Фаланги» и полях сражений Империума. Он опустил плечо и держал щит низко и крепко, ожидая атаки. Опора под ногами была неровной — он стоял на резном лике Иониса, чье тело покоилось в саркофаге.

Облитератор проревел бессловесный боевой клич — громкий и пронзительный лязг разъяренной машины. Он прыгнул вперед, занося кулак для сокрушительного удара.

Лисандр шагнул в сторону со скоростью, невероятной для облаченного в терминаторский доспех тела. Развернувшись, капитан ударил щитом в бок облитератора, чем лишил противника равновесия. Лисандр развернул Кулак Дорна и обрушил его на спину врага. Кости и железо треснули. Облитератор упал на колено, и Лисандр вбил нижний край щита в заднюю часть его голени, расколов камень под ней и обездвижив Железного Воина.

Второй взмах молота Лисандра сокрушил верхнюю часть спины облитератора. Боек молота прошел сквозь тело Железного Воина, пробив грудь, и оторвал голову. Забил фонтан искромсанной плоти и запекшейся крови. Изуродованное тело рухнуло навзничь в дожде искр.

— Менандер! — вызвал Лисандр по вокс-связи подчиненного, одновременно выискивая новые цели. — Как у тебя дела?

— Почти на месте, — раздался ответ.

— Мы удерживаем саркофаг, — сообщил Лисандр. — Действуй!

— Будет сделано.

Отделение Ригалто, противостоя болтерным очередям наступающих Железных Воинов, вело бой на другом краю саркофага. Имперские Кулаки уступали в численности и вооружении. Они могли удержать позиции не более чем на несколько минут.

Черно-желтая символика, словно предупреждающий знак, прервала размышления Лисандра. Он увидел медный каркас вокруг брони, механический ужас, шагающий сквозь руины.

Доспех этого Железного Воина был более громоздким и усовершенствованным, украшенные пластины усиливал каркас из медных тяг, питание обеспечивал вибрирующий наспинный генератор с вращающимися шестеренками и работающими поршнями, который окутывал тело предателя маслянистым дымом. Одну руку заменял чудовищный коготь, а вторая была помещена в трехствольную пушку, с которой свисали ленты с боеприпасами, грохочущие при каждом залпе из орудия по отделению Ригалто.

В обнаженном лице Железного Воина было столько же стали, сколько и плоти. В горло были имплантированы два дыхательных аппарата, а рот двигался, как капкан охотника с железными зубьями. Глаза оставались человеческими и горели ненавистью и гневом.

— Кузнец войны! — зарычал Лисандр. — Шон’ту! Я вижу тебя! Ты падешь пред очами Императора!

Шон’ту посмотрел на Лисандра, и каким-то образом механическому лицу удалось изобразить улыбку.

— Командор Лисандр! — отозвался он. — Какие замечательные нити судьбы сплел варп, чтобы даровать мне твою смерть!

Шон’ту засмеялся и пинком отбросил разрушенную статую с того места, где пытался подняться раненный в бедро Имперский Кулак из отделения Ригалто. Шон’ту сомкнул коготь вокруг торса космодесантника и поднял его, продемонстрировав Лисандру. Под действием пневматических поршней лезвия сжались и разрезали Имперского Кулака на три части. Куски упали на пол, кровь хлынула из-под рассеченного керамита, забрызгав Шон’ту. От прикосновения к нагретому доспеху кузнеца войны она зашипела, превращаясь в черный дым.

— Мы на позиции, — пришло сообщение от Менандера.

— Отступаем! — приказал Лисандр, не отрывая взгляда от Шон’ту, шагающего сквозь ураган огня. — Имперские Кулаки, смотрите в оба и отступайте!

Сквозь стрельбу Лисандр услышал жуткий механический шум, похожий на звук разрываемого металла — это смеялся Шон’ту. Один из выживших облитераторов навел свои орудия на Лисандра, и тот укрылся за пласталью щита. Залп ударил с силой лавины, чуть не опрокинув капитана на спину.

Лисандр спрыгнул с саркофага. Воины его отделения стояли спиной друг к другу, окруженные разрушенными статуями и одержимыми Железными Воинами, которые бросилась прямо на их болтеры и силовые кулаки. У основания гроба Лисандр заметил присевшего скаута из отделения Менандера, крепившего массивный металлический диск к камню. Лисандр узнал подрывной заряд.

Скаута накрыл болтерный огонь. Имперский Кулак отлетел к саркофагу.

Но заряд был установлен. Космодесантник выполнил свое задание ценой жизни.

Лисандр повел Имперских Кулаков к выходу из гробницы. Штурмболтеры терминаторов обеспечили отделение Ригалто достаточной огневой поддержкой, чтобы выйти из-под обстрела Железных Воинов. Сам сержант Ригалто стрелял одной рукой, вторая превратилась в месиво из разорванной кожи и запекшейся крови.

Имперские Кулаки прошли по коридорам, ведущим из гробницы. Менандер и трое выживших скаутов задержались, сержант ударил по панели управления на стене. Зашипели пневматические поршни, заревели предупредительные сигналы, и усиленные двойные противовзрывные двери опустились, блокировав гробницу системой защиты от биологического оружия.

Двери не выстоят перед концентрированным огнем облитераторов Железных Воинов. Да и не должны были.

Лисандр сосредоточился на мигающей на сетчатке руне детонатора.

— Имперские Кулаки не отступают, — сказал Шон’ту скорее себе, чем кому-нибудь еще. Прямо перед ним лежал мертвый космодесантник, истекая алой кровью, а Лисандр и его воины, даже видя умирающего боевого брата, отходили.

Шон’ту открыл канал связи с «Железной злобой».

— Велтинар! — вызвал он демона.

— Кузнец войны соизволил заговорить с нами? — раздался ответ существа, которое свернулось в недрах корабля Железных Воинов. — С теми, кто так подвел его?

— У меня нет времени, — отрезал Шон’ту. — Просмотри блоки памяти «Непоколебимого бастиона» и найди данные об Ионисе, герое Имперских Кулаков, погребенном на «Усилии воли». Немедленно!

Окружавшие Шон’ту Железные Воины преследовали отделение Имперских Кулаков среди руин, оставшихся от убранства гробницы. Шон’ту видел Лисандра и его боевых братьев в терминаторских доспехах, также двигавшихся к выходам.

Они могут быть отрезаны и загнаны в ловушку, как крысы. Хор, чьи воины были достаточно благословлены, чтобы приютить демонов, мог двигаться со скоростью преследующего добычу зверя. Облитераторы могли взорвать и расплавить переборки. Железные Воины обладали численным и огневым превосходством. Лисандр никогда не сможет отступить со своими космодесантниками в лабиринт технических и жилых палуб. С его стороны это была бы непростительная ошибка.

— Кузнец войны, — раздался жужжащий голос Велтинара. — Ионис был кастеляном «Фаланги» тысячелетия назад. Он служил триста лет, пока не погиб во время вирусной бомбардировки Верхнего Голготикса.

— Вирусная бомбардировка! — яростно выпалил Шон’ту. — Лисандр, ты обманул меня! Обрек на постыдную смерть! Железные Воины, отступаем! Назад к «Клешням ужаса»!

Не успели Железные Воины осознать приказ, как рванули подрывные заряды, установленные на саркофаге. Взрыв сбил с ног одержимых братьев Хора, разбросав повсюду обломки статуи. Обычные солдаты пришли бы в замешательство и погибли бы, но не потомки Пертурабо. Цель взрыва заключалась не в этом.

Шон’ту увидел сквозь поднявшуюся пыль и дым, как разрушилась одна сторона саркофага. На покрытом золотыми шелками ложе лежал скалящийся череп Иониса. Расколотый и обуглившийся, он словно уставился на Шон’ту пустыми глазницами. Из разбитого гроба вырвались клубы переохлажденного воздуха.

Один из воинов Хора бежал по руинам, отстав от своих одержимых собратьев. Он опустился на одно колено, личина шлема распалась в клубок скрюченных жвал, напоминающих сжимающуюся и разжимающуюся ладонь. Одержимое тело забилось в судорогах, а в груди раскрылась пасть, отхаркивая вязкую кровь и вывалив наружу толстый пурпурного цвета язык.

Сочленения Железного Воина разъедало какое-то агрессивное вещество. Одна из рук отвалилась, из отверстия посыпались крошащиеся кости и отслаивающиеся мышцы. Керамит покрылся пятнами ржавчины и выцвел, обнаженная плоть высыхала и осыпалась, словно за мгновения старея на века. Одержимый рухнул на пол и развалился на куски, броня раскололась, как глиняный горшок.

— Вирусная атака! — закричал Шон’ту. — Мхул! Култус! Отводите их к «Клешням ужаса»! Шевелитесь!

Одного из облитераторов накрыло невидимой волной. Вытекающий из разбитого саркофага вирус поразил толстые жгуты мышц, которые обвивали деформированный доспех. Мускулы сократились, пластины доспеха искривлялись и лопались под давлением, из обнаженной плоти вылезали покрытые шипами наросты. Вращались уродливые орудийные стволы, куски расплавленных боеприпасов с глухим стуком падали на пол. Лицо облитератора превратилось во множество глазных яблок, каждое из которых набухало и лопалось, на разорванный доспех вытекала красно-белая кровь. Через несколько мгновений он умер, его тело продолжало деформироваться, пока почти полностью не вывернулось наизнанку, металлические органы раскололись на куски окровавленной стали и кольца сочлененных внутренностей, с лязгом падая у ног.

Встроенные в черепную аугментику системы оповещения посылали импульсы предупредительных гормонов по телу и активировали микроскопические сигналы и вспышки в ушах и глазах. Сработали все системы предупреждения о биологической угрозе, доспех установил присутствие патогенов, аугментические органы боролись с прожорливыми штаммами вируса, который каждую секунду мутировал в новые формы.

Шон’ту добрался до задней стены гробницы. Опустились двойные противовзрывные двери, изолировав гробницу Иониса и превратив ее в зону биологического заражения. Кузнец войны разрубил первую дверь силовым когтем и сорвал ее с петель. Вторая продержалась не дольше, и он пробился сквозь нее в огромное пространство внешнего корпуса. Стальной страж Мхул и оставшиеся одержимые последовали за ним. Шон’ту также ощущал толчки от топота облитератов.

Выращенный в древнем трупе Иониса вирус был достаточно прожорлив, чтобы убить космодесантника, но не кузнеца войны Железных Воинов. Большинство воинов отделения Шон’ту, ветеранов с многочисленной аугментикой и усиленной физиологией, также справились с угрозой, их измененный иммунитет быстро приспособился к атакам вируса. Почти все одержимые погибли, оставшись лежать среди разрушенных статуй скорченными и изуродованными.

Шон’ту бросил взгляд на гробницу Иониса, которая превратилась в дымящиеся руины, окутанные невидимым биохищником. Кузнеца войны обуревали отнюдь не человеческие эмоции, но, возможно, они напоминали смесь из гнева, стыда и ненависти.

— Уловка, достойная победы, — произнес Шон’ту. — Но ты одержал здесь не победу. Все мои братья ждут тебя. «Железная злоба» ждет тебя. Ты навлек на себя куда более худшую смерть, Лисандр, и именно я буду тем, кто принесет ее.

Остатки ударного отряда Железных Воинов направились к ожидающим «Клешням ужаса», а технические сервиторы прибыли, чтобы заново запечатать гробницу Иониса.

Это поражение имело не больше значения, чем провал Велтинара при попытке уничтожить дух машины «Усилия воли». Шон’ту не добился бы звания кузнеца войны, если бы не думал на много шагов вперед. Следующий этап гибели звездного форта был уже спланирован, ожидая только приказа начинать. Все, чего добились Имперские Кулаки, — это возможность слышать, как тикают часы, отсчитывающие их последние мгновения жизни.

Лисандр знал, что у него будет мало времени, прежде чем ему снова придется взяться за защиту форта. Железные Воины были мастерами осады в той же мере, что Имперские Кулаки — мастерами обороны. Шон’ту не стал бы бросать все силы в одно слабое место. Он располагал достаточным количеством резервов, готовых к штурму, когда будут пробиты первые бреши. Шон’ту не позволит позору поражения тянуться слишком долго и атакует очень скоро.

Лисандр в одиночку поднялся на башню по холодной спиральной лестнице. Облицованное мраморными и серебряными плитами сооружение было изолировано от остального пространства звездного форта. Над капитаном на далеких балках башни висели огромные бронзовые колокола. Единственный обитатель преклонил колени на полу, перед ним стоял небольшой стол с чернильницами, подставками для перьев, сосудами с сургучом и стопками пергамента. Голова склонилась, словно в молитве. Человек не повернулся к Лисандру, не потому, что ему было безразлично, а потому, что его глаза под тяжелым темно-зеленым капюшоном были незрячи.

— Должно быть, новости ужасные, — произнес астропат Вайнс. — Сюда редко поднимаются, если только нет необходимости передать сообщение о каком-нибудь кризисе.

— Прошу прощения, что нарушил тишину, — сказал Лисандр.

— Я нахожу в ней утешение. Но у меня есть обязанности. Что вы хотите от меня, капитан Лисандр?

— Мне нужно, чтобы ты отправил сообщение, — сказал Лисандр. Теперь он видел, что темные стены башни заставлены сложными клетками, в каждой из которых находилось по несколько прыгающих по жердочкам крошечных безмолвных птичек, чье яркое оперение скрывал мрак. Всего Вайнсу составляли компанию несколько сотен птиц.

— Я так понимаю, гробница Иониса осквернена, — догадался Вайнс.

Лисандр минуту молчал.

— Тебя это не касается, астропат. Звездный форт получил повреждения, как случилось бы в любой битве.

— Ионис покоился здесь тысячи лет. Очень немногие знали, что содержит его саркофаг. Хитрый ход, не находите? Поместить образец такого опасного биологического пожирателя в теле его последней жертвы, замаскировав под могилу. Сколько служивших здесь мужчин и женщин знали, что находится буквально под их ногами? Могу предположить, что вирус запечатали там, чтобы в будущем Имперские Кулаки могли извлечь его и использовать в качестве оружия. Возможно, о его назначении забыли. В любом случае, теперь оно не будет выполнено.

— Ионис повелел перед смертью, чтобы его использовали в качестве оружия, — напомнил Лисандр.

— Кое-кто назвал бы это осквернением, — возразил Вайнс, — почитаемых мощей.

— Пусть называют. Я найду, что им ответить.

Улыбнувшись, Вайнс повернулся. Его глаза были перевязаны лентой из вышитой ткани, которая не могла полностью скрыть увеличенные, выжженные впадины. Астропат улыбнулся. У него были черные зубы, вырезанные из эбенового дерева и исписанные молитвами смирения и непоколебимости.

— Всего лишь слова, капитан, — сказал он. — Простите меня. Я провел много времени в одиночестве. Должный этикет, скорее… мне не свойственен.

— Ты можешь закодировать мое сообщение? — спросил Лисандр.

— Конечно, — Вайнс взял книгу из-под лежащей перед ним кипы пергамента и открыл ее. Страницы тома были заполнены символами, картинками животных и предметов и абсолютно абстрактными образами. Каждое изображение имело свое значение, которое менялось в зависимости от соседних знаков, образуя бесконечно сложный язык символов, которым эти странные, благословенные личности, известные как астропаты, должны были овладеть, прежде чем служить Империуму. Вайнс пробежался пальцами по странице, читая символы при помощи осязаемых чернил на бумаге. — Начинайте, если угодно.

Капитан Лисандр продиктовал краткое сообщение. Он оставил только необходимое, так как знал, что чем длиннее послание, тем сложнее становилась работа астропата, а сам текст труднее поддавался правильному переводу.

Вайнс не вздрогнул, выслушав сообщение. Одна рука пролистала книгу со скоростью, рожденной десятилетиями практики, другая выводила символы на полоске пергамента, который развернулся из крошечной механической катушки. Астропат использовал перо и красноватые чернила.

Когда Лисандр закончил, Вайнс зажег палочку ладана и, взяв щепотку пепла, размазал его в круглом символе на полу перед собой. Он плюнул в круг, пробормотал молитву, вытер пепел и слюну рукавом. Закончив ритуал, астропат скрутил пергамент в крошечную трубку, капнул немного воска и запечатал кольцом, висящим у него на шее.

— А получатель? — спросил Вайнс, хотя и так было очевидно, кому предназначалось сообщение.

Лисандр назвал адресата. Вайнс вывел соответствующий символ на внешней стороне свернутого пергамента, затем неуверенно поднялся. Он проковылял к одной из птичьих клеток, открыл дверцу и вытащил птицу с красно-синими перьями, которые блестели в лучах люмосфер башни. Птица невозмутимо сидела на пальце Вайнса, переводя взгляд с Лисандра на астропата и не предпринимая попыток улететь.

— Все мы идем своим путем, — сказал Вайнс. — Каждый из нас отличен от другого. Одни творят скульптуры, другие пишут картины. Некоторые даже создают музыку. Но в конце все мы одинаковы. Что бы ни создавали, мы должны это уничтожить. — Астропат привязал свернутое сообщение к лапке птицы кусочком алой ленты. — Лети, лети, — прошептал он, и птица вспорхнула с его пальца и устремилась к колоколам, свисающим с балок.

— Шок от уничтожения, — пояснил Вайнс, — придает ей форму в варпе. Картина смерти наших творений дает нам силу делать то, что мы должны.

Вспыхнула паутина тончайших лазеров, натянувшись между колоколами, как дрифтерная сеть. Маленькая птичка пролетела через сеть и исчезла во вспышке пламени.

Вайнс закрыл глаза. Вышитая лента поверх них засветилась, а пустые глазницы начали тлеть. Вокруг черепа астропата плясали вспышки бело-синей энергии, стекая по пальцам на пол башни.

Хотя Лисандр и не обладал психическими способностями, он почувствовал, как смещается ткань реальности, как будто натягивалась складка или же Галактика двигалась по бесконечно далекой линии разлома.

Вайнс закашлял и сгорбился. От его тела поднимался дым.

— Сделано, — сказал он.

— Его получили?

— Невозможно сказать. Думаю, бесполезно ожидать подтверждения, учитывая, кто получатель.

— Значит, с этим покончено, — произнес Лисандр.

— Понимаю.

— Нет, возможно, не понимаешь.

Вайнс вздохнул и сел за письменный стол.

— Сообщение, которое я отправил по вашей просьбе… отравлено. Содержащаяся в нем информация опасна.

— В особенности, — добавил Лисандр, — для наших врагов. И я не сомневаюсь, что у Шон’ту есть возможности вырвать воспоминания даже из разума астропата. Мы не станем первым имперским подразделением, уничтоженным таким способом.

— Некоторые астропаты обладают разделенными разумами, — сказал Вайнс. — Опасные знания можно изолировать и выжечь, и память очистится. Но не я.

— Значит, ты знаешь, что надо сделать.

— Конечно.

Вайнс снял капюшон, открыв бритый череп, отмеченный ожогами.

Лисандр навел штурмболтер на затылок Вайнса. Селектор был установлен на стрельбу одиночными выстрелами, но этого будет более чем достаточно.

— Будь иной выход, — сказал капитан, — я выбрал бы его.

— Я всегда знал, что все закончится именно так, — произнес Вайнс уверенно. — Некоторые из нас видят… отголоски вероятного. Я видел это место множество раз до того, как был назначен в звездный форт. И знал, что умру здесь. Каким бы ни был наш долг, мы должны приветствовать его, не так ли? И благодарить за то, что знаем о наших обязанностях.

Лисандр не ответил. Грохот выстрела штурмболтера разнесся по башне, отразившись от колоколов наверху. Обезглавленное тело Вайнса повалилось вперед, разорвавшийся болтерный снаряд превратил в пыль череп астропата.

Лисандр опустил оружие. Он оставил тело и спустился по лестнице, чтобы присоединиться к братьям Имперским Кулакам.

 

 

Часть 3

После того, как из ритуальной комнаты убрали установленные в ней Железными Воинами боевые трофеи, она служила в качестве подходящей гладиаторской арены. За снятыми знаменами и гобеленами врагов находились два огромных дверных проема, а жертвенный камень был усыпан стреляными гильзами и забрызган кровью, чтобы приготовить его к битве.

Одна дверь с грохотом открылась. Находящийся за ней загон был заполнен извивающейся плотью первого бойца — чудовищного змея, состоящего из десятков соединенных друг с другом тел. Тварь подняла голову, вокруг ее крокодильей пасти свисало множество цепких рук, и скользнула вперед. Сотня ее конечностей, сплавленных из когтей и клешней убитых ксенотварей, высекала искры из пола. Каждое движение демонстрировало еще один способ, которым человека и ксеноса соединили в единый кошмар. Кое-где оставались лица, их обладатели были живы, находились в сознании и потому черты были искажены ужасом и болью. Жало на конце хвоста удерживалось соединенными головами человека и ксеноса. Наполовину освежеванные головы и пускающие слюни пасти раскрыты в безмолвном крике.

Открылась вторая дверь. Появившееся существо было огромным и напоминало обезьяну, могучие плечи соединялись с похожими на дубинки руками, которые волочились по полу и оставляли кровавые следы содранной кожи. Лишенные кожи мышцы обволакивали соединенные скелеты, кости были покрыты рунами, которые светились от ярости твари. Между позвонками и из вертикальных пастей обеих голов с шипением вырывался пар, в уродливых черепах светились красным огнем глубоко посаженные крошечные глазки.

Змей кружился напротив противника, шипя и плюясь. Двухголовый зверь заревел и ударил кулаками по полу, голоса смешались в ураган атонального шума. Змей сжался, и зверь шагнул вперед, прежде чем его враг бросился на него.

Зверь был слишком быстрым для своих размеров. Одна рука метнулась и, схватив змея за горло, прижала извивающееся тело к полу. Кулак другой руки обрушился на голову врага, снова и снова. Затрещали кости, кровь забрызгала стены зала.

Но зверь не заметил жала. Тонкий кончик изогнутой кости шипя, источал кислотный яд, изогнувшись над плечом врага, лица человека и ксеноса вокруг жала скривились, когда мышцы под ними напряглись.

Зверь снова впечатал змея в пол. Две пасти широко раскрылись, словно собираясь впиться в голову змея, и между рядами клыков потекла кровавая слюна.

Жало вонзилось в плечо зверя. Тот испустил вой, как только в его тело проник яд из железы в подбрюшье змея. Плоть и кожа на спине покрылись волдырями, зеленоватые фурункулы вздулись и лопнули. Зверь схватился за плечо, куски сгнившей плоти отделялись целыми пластами, обнажая кости и органы. Раненный, но живой змей скользнул к противоположной стене и наблюдал за слепо ковыляющим противником. Яд добрался до лиц и они ссохлись, из пастей выпали зубы и с глухим стуком упали на пол в потоке крови и разлагающейся плоти.

Зверь ударился о стену и сполз. Его голос становился все тише по мере того, как распадались легкие. Верхняя часть туловища превратилась в полужидкую массу, целыми оставались только кости, в то время как остальная плоть растеклась. Наконец мутант затих, окровавленные черепа безжизненно опустились, кровь вытекла через стоки в полу комнаты.

Двери открылись, и в помещение вошли матросы «Железной злобы». Большинство из них были мутантами, чьи физические недостатки вызывали оскорбления и притеснения со стороны имперцев, и эти люди с радостью ухватились за шанс служить его врагам. Матросы направились к свернувшемуся в углу раненному змею, держа в уродливых руках стрекала и бухты троса. Они стали колоть чудовище, подгоняя обратно к двери, из которой оно выползло. Полураздавленная голова металась между людьми, а кольца напружинились, готовя тело к броску.

Мутанты кричали друг на друга на отрывистом, лающем языке экипажа корабля, загоняя змея обратно. Тварь схватила стрекало одного из мутантов и раскусила его, ударом хвоста сбила с ног другого человека. Но метр за метром матросы прогнали его сквозь дверной проем, и один из них, нажав рычаг, закрыл дверь.

— Оставьте нас, — раздался приказ из вокс-устройств комнаты.

Мутанты съежились при звуке искусственного голоса и быстро покинули помещение, волоча по полу раненного товарища.

В комнату вошел кузнец войны Шон’ту. Как только за последним из мутантов закрылась дверь, Железный Воин подошел к мертвому зверю и осмотрел его изувеченный труп. Шон’ту опустился на колени, поверх глаз раскрылись увеличительные линзы, выделив детали странной физиологии мутанта. После того как большая часть плоти расплавилась, стало видно, сколько существ соединили, чтобы создать его скелет.

— Ты получил свою жертву, — сказал Шон’ту, хотя зверь, несомненно, не слышал его. — Она была создана из сотни жертв, и столько же сотворили его победителя. Однажды их умертвили ножи наших жрецов, во второй раз они пали в схватке. Так было записано. Это то, что ты требовал.

— Показать нас, — раздалось резкое скрипучее шипение возле жертвенного камня. — Ничего иного.

— Тогда покажись, раз ты должен, — потребовал Шон’ту.

В воздухе, вокруг жертвенного камня, заструились вверх кровь и тени, словно наполняя невидимый сосуд. Они образовали длинное, напоминающее человеческое, тело, между плечами свисала голова с длинной лошадиной мордой. Когда существо наполовину сформировалось, немного превысив ростом человека, оно окутало себя тенями, словно плащом или сложенными крыльями. Мрак укрыл длинный и тонкий образ из крови.

За его спиной таким же образом возникло еще несколько существ. Они казалось едва проявившимися в реальности — стилизованные демоны, выведенные кровью на полотне из воздуха.

Шон’ту снял висевший на поясе цилиндр, открыл его и развернул спрятанный там длинный лист, сделанный из кожи ящерицы. Его покрывали неразборчивые письмена и символы, а внизу стояла печать из черного воска в форме эмблемы стального шлема легиона Железных Воинов.

Вожак демонов скользнул вперед, его конечности соединялись с телом случайным образом. Голова, на которой появились три пылающих синеватым огнем глаза, низко наклонилась, пока тварь внимательно читала написанное на коже.

— Договор верен, — подтвердил демон. — Им связаны все стороны.

— Тогда ты должен исполнить договор, — заявил Шон’ту. — По условиям нашего соглашения ты обязан сделать то, что мы потребует от тебя.

— А ты должен дать нам то, что мы желаем, — парировал демон. — Танцующие в Пропасти не исполняют волю человека даром.

Шон’ту нахмурился.

— Так было всегда, — произнес он. — Хотя у нас один враг, а слава варпа зависит от наших усилий, но порождение имматериума должно взять свою плату.

— Так записано, — произнес Танцующий. — И так будет.

Шон’ту открыл небольшой отсек в нагруднике доспеха. Внутри находился крошечный пузырек с красной жидкостью.

— Пролита Пертурабо, — пояснил он, — на полях Исстваана. Собрана в тот момент, когда лакеи Бога-Трупа истреблялись нашими орудиями. Приправлена дымом их погребальных костров.

— Кровь, — прошипел Танцующий, — примарха.

Его пальцы удлинились, когда он потянулся за пузырьком. Шон’ту убрал его подальше от демона.

— У меня очень необычное задание, — напомнил он, — и это плата за него.

— Дай ее нам, — потребовал Танцор, — и дело будет сделано.

— Плата будет предоставлена после выполнения задания, — возразил Шон’ту. — Это тоже записано.

Танцующий раздраженно зашипел.

— Ради крови Пертурабо, жизненной эссенции пророка варпа, мы выполним твое пожелание. Но если ты нарушишь этот договор, сотрешь записанное, месть варпа будет ужасной! Десять тысяч лет у тебя не будет союзника в эмпиреях, кузнец войны Шон’ту! Только враги, кишащие везде, где бы твоя душа ни коснулась варпа, и сами боги узнают об этом!

— Отказа от этой договоренности не будет, — пообещал Шон’ту. — Мы так не поступаем. Цена высока, и нам не хотелось бы платить ее, но победа стоит того, и мы заплатим.

Танцующий повернулся к своим родичам. Сразу за гранью реальности мерцали многочисленные фигуры, целое племя этих хищников варпа. Их безмолвная беседа длилась несколько мгновений, затем демон повернулся к Шон’ту:

— Чего желают Железные Воины?

Кузнец войны положил фиал с кровью примарха обратно в отсек своего доспеха.

— Убейте Лисандра, — ответил он.

Как это часто бывает, первым признаком возникших проблем стали обнаруженные тела.

Возле блока главных рулевых двигателей звездного форта нашли трех мертвых инженеров. Блок, предназначенный для удержания «Усилия воли» на постоянной орбите вокруг звезды, был одной из многих систем, поврежденных во время атаки на дух машины, и инженеры пытались ввести его в строй. Они носили серую форму с символом шестеренки, указывающим на то, что они были специалистами, обученными магосами Адептус Механикус. Тело каждого из них было выпотрошено, словно жадные пальцы вскрыли их и вырвали внутренности.

В этот момент Лисандр присел возле перенесенных в казарму трупов. Они представляли жалкое зрелище: перекошенные и смятые, словно из них выпустили воздух. Ригалто стоял за капитаном с парой боевых братьев из своего отделения и толпой матросов, нашедших тела. Повязка на раненой руке Ригалто пропиталась кровью.

— Какие еще были следы? — спросил Лисандр, не отрывая взгляда от трупов.

— Отпечатки, — сообщила женщина из экипажа, коренастая и перемазанная машинным маслом. — На полу и потолке. Кровавые.

— Отпечатки ног?

— Я не могу сказать.

Лисандр поднялся.

— Они были в крови?

— Да.

Он указал на тела:

— Их крови?

— Не могу сказать.

— Их сожрали, — сказал другой член экипажа. Он был худым и тощим, с ужасной кожей и сильной сыпью вокруг рта и носа, где обычно находилась дыхательная маска. — Трубопроводные пауки. Они проникли к нам на луне Палача. Добрались до двигателей и расплодились, и они могут пережевать человека именно таким образом.

— Это работа демонов, — сказал Лисандр.

— Вы уверены? — спросил Ригалто.

— Я редко бываю настолько уверен. Эти души стали их дорогой сюда. С достаточной волей и силой даже разум непсайкера может стать вратами для демона. Мы потрепали Шон’ту в гробнице, мои братья. Не в правилах Железных Воинов отправлять отродий варпа выполнять то, что они могут сделать своими руками. Мы подтолкнули их к этому.

— Тогда давайте соберемся с духом, капитан, — предложил Ригалто. — Но это не отменяет того факта, что эти существа находятся в нашем звездном форте.

— Оставьте нас, — приказал Лисандр. Матросы, привыкшие получать приказы от Имперского Кулака, поклонились и вышли из казармы, оставив космодесантников с телами.

— И ты, Ригалто, — добавил Лисандр.

— Капитан? Если мы собираемся охотиться на них, то должны держаться вместе. Мы можем прочесать форт, выгнать их к…

— Уходи, — произнес Лисандр. — Это не сражение, потому что враг — не солдат. Не этот демон. Он убийца, и не покажется, пока направляется к своей цели. Мы можем вечно ждать появления твари из тени, а она ударит в момент, когда наша защита в конце концов падет.

— Значит, он здесь, чтобы убить вас, — сказал Ригалто. — И вы добровольно станете наживкой?

— Приманка не имеет права голоса, — ответил Лисандр. — А я имею. До этого момента мои приказы сохраняли нам жизнь. Подчиняйся им и далее, Ригалто. Подготовь братьев, Шон’ту ударит, как только его демоны добьются успеха или же потерпят неудачу. Иди.

— Как прикажете, капитан, — кивнул Ригалто. — Удачи.

— Дорн написал, что удачи не существует, — заметил Лисандр. — Судьба — возможно, но не удача. Выполняй, сержант.

— Да, капитан.

Ригалто отдал честь и, развернувшись, вывел подчиненных из казармы. Лисандр снова переключил свое внимание на трупы.

— Ты утверждаешь, что все слышишь, — сказал он тихо, — значит, слышишь меня. Я та жертва, которую тебе приказали убить, но в этом звездном форте ты ее не найдешь. Если ты способен испытывать столь человеческое чувство как сожаление, значит, ты пожалеешь о тех обязательствах, что вынуждают тебя найти меня. Я — Имперский Кулак, сын Рогала Дорна, и не чувствую страха. Но я знаю, что такое страх, потому что это мой долг — вызывать его у таких существ, как ты.

Лисандр слышал демонов, их конечности щелкали по стенам и потолку коридоров вокруг казармы. Капитан покинул казарму и трупы и, не оглядываясь, направился в апотекарион звездного форта.

Танцующие в Пропасти совсем не воспринимали реальность. Так как они частично существовали в варпе, им приходилось напрягать свои чувства, чтобы проникнуть сквозь пелену в реальное пространство. Демоны видели отражение варпа, эмоциональные отголоски объектов материального мира. Коридоры и ангары «Усилия воли» воспринимались ими как оттенки старых эмоций. Всю территорию звездного форта покрывал тонкий налет страха, который испытывал человеческий экипаж во время сражений. Боль отмечала старые боевые повреждения, словно кровавые брызги, а вокруг постов сортировки раненых и на пути к апотекариону она скапливалась светящимися пятнами.

Возле командных постов, где чаще всего находились Имперские Кулаки, сияли высокомерие и чувство долга, приправленные гневом и жаждой битвы, которую скрывали столь многие Астартес и признавали лишь некоторые. Воздушные шлюзы, через которые традиционно отправляли в последний путь покойников, были пропитаны скорбью и сожалением. Рассеянные следы счастья, даже пятнышки экстаза в тайных местах форта были заглушены зловещими эмоциями войны, их пятна сохранялись дольше всего и отмечали каждый переход и отсек. И именно по ним мчались Танцующие в Пропасти.

Они следовали за болью. Демоны попробовали вкус Лисандра и оставленный им шлейф неумолимого долга. Металлическая нить вилась через форт и сходилась с растущей концентрацией боли и отчаяния, покрывавшими подходы к апотекариону.

У Танцующих не было вожака. Они следовали по струившимся в них течениям варпа, который в этот момент требовал, чтобы они убивали. Вкус Лисандра был им хорошо известен, и он станет просто восхитительным после смешения с болью и гневом, и с ужасной уверенностью, которая приходит с приближением смерти. Демоны уже убили нескольких, но смерти тех, чьи тела они захватили, были пресными в сравнении с банкетом, которым станет убийство Лисандра. Варп наделил их голодом, и они атаковали, чтобы утолить его.

Технодесантник Гестион проснулся. Он открыл глаза, когда Лисандр ворвался в палату. Автохирург, сшивающий кожу на груди Гестиона, отпрянул, его тонкие руки сложились и отстранились от открытой мышцы. Космодесантник по-прежнему выглядел очень слабым, мускулатура обгорела и иссохла, и не верилось, что он когда-либо вновь наденет доспех, сложенный у кровати. Гестион кое-как выпрямился при виде Лисандра.

— Капитан! — заговорил технодесантник хриплым голосом. — Я слышал звуки битвы. Санитары знают мало, только то, что враг напал на нас, и вы отбросили его. Это правда?

— На данный момент, — ответил Лисандр. — Битва не закончена. И прости меня, брат, за то, что я привел ее с собой.

В апотекарионе потемнело. По люмосферам на потолке пронеслись легкие тени. Вдоль стен метались едва видимые фигуры из узловатой, кроваво-красной плоти, окутанные тьмой. Лисандр прижался к кровати Гестиона, подняв Кулак Дорна и взяв на плечо щит, чтобы защитить технодесантника от собирающихся теней.

Внезапно возникли призрачные пальцы и, обретя твердость, заскребли по щиту Лисандра. Затем из варпа появились новые и вцепились в капитана, пытаясь сбить его с ног. Он взмахнул щитом и впечатал одну из теней в дальнюю стену. Похожее на пучок сжавшихся паучьих ног тело врезалось в стену и рухнуло на пол. Лисандр поднял молот и вбил боек во второго демона, когда тот возник перед ним. Оружие опоздало на миг, тварь отскочила и исчезла в стене.

— Может быть, я и вышел из строя, но я все еще Адептус Астартес, — сказал Гестион, пытаясь сесть. — Дайте мне болтер, Лисандр. Мой клинок.

— Ты будешь биться, брат мой, не волнуйся на этот счет, — заверил его капитан. Он смотрел на крадущихся в полумраке демонов. — Я должен попросить тебя о том, о чем никогда не просил Имперского Кулака.

— Тогда просите, капитан. То немногое, что у меня осталось, я отдам в бою.

— На этот раз, Гестион, подумай хорошо. Потому что я прошу твою смерть.

Гестион заставил себя сесть и свесил ноги с кровати, поморщившись, когда его наполовину зажившая рана разошлась. Он выдернул хирургический нож у автохирурга, орудуя им как кинжалом.

— Я не понимаю, капитан, — признался он напряженно.

— Твою смерть, Гестион. Единственное, что я не имею права требовать от тебя. Ты должен отдать ее по собственной воле.

— Я в любом случае умру здесь, капитан. Когитатор апотекария сделал прогноз. Мои органы слишком сильно повреждены. Скоро я впаду в кому, и тогда смерть наступит быстро.

Еще один демон атаковал, нацелившись в Гестиона. Лисандр встал у него на пути и принял удар на свой щит. Капитан отступил на шаг, прежде чем взмахнуть Кулаком Дорна и разорвать демона на лоскуты тени.

— Прочь! — завопил Лисандр. — Как Дорн вышвырнул демонов с Терры, так и я выброшу вас отсюда! Возвращайтесь в варп гореть в ярости ваших богов! Сегодня вы не получите Лисандра!

— Я сказал себе, что в смерти нет позора, если это смерть воина, — проговорил Гестион. Он держал нож перед собой, но рука дрожала, так как большая часть мышц обгорела и силы покинули его.

— Это будет не смерть воина, — пояснил Лисандр. — Она будет ужасна. Ты пойдешь на это, мой брат? Я прошу, как друг, не как командир. Ты согласен?

Гестион перевел взгляд с Лисандра на демонов. Их стало еще больше, словно апотекарион исчез, а на его месте возникло пекло, созданное из демонической плоти.

— После вашего прибытия с Малодракса, — произнес технодесантник, — кое-кто говорил, что вы не должны возвращаться в наши ряды. Слишком велик был риск, что вы… кое-что принесли с собой. Что вы испорчены, где-то глубоко внутри.

— О чем ты говоришь, Гестион? — спросил Лисандр.

Голос космодесантника дрогнул, когда он выдавил слова:

— Ты спрашиваешь, могу ли доверить тебе свою смерть, брат. Мой ответ… я не знаю.

Стены вогнулись, и демоны прорвались сквозь них, реальность лопнула, словно разорванная кожа. Танцующие в Пропасти заревели подобно смерчу из демонической плоти, в центре которого находились Лисандр и Гестион. Лапы обрушились на Имперских Кулаков. Лисандр принимал удары щитом и рукоятью Кулака Дорна, насколько возможно защищая Гестиона. Технодесантник парировал удар когтя, появившегося из стебля извивающейся узловатой плоти, и разрезал его своим ножом, но другие когти зацепили его и нанесли новые раны на не успевшей до конца восстановиться коже. Гестион рухнул с кровати на одно колено, на шее появился кровавый порез, обнажив позвонки и сухожилия.

Гестион зарычал в гневе. Он схватил одного из Танцующих свободной рукой и вытащил его из кружащейся массы. Космодесантник вонзил нож в его меняющееся лицо, черты расплылись вокруг лезвия. Конечности рассыпались и трансформировались, извиваясь под Гестионом и сжимаясь вокруг него, чтобы удержать технодесантника на месте. Лисандр пнул и раздробил тело демона массивным бронированным ботинком, отбросив остатки от Гестиона взмахом молота.

Танцующие приблизились. Дюжина конечностей схватила Гестиона, сбила его с ног и потянула в толпу демонов. Лисандр закричал и попытался оттащить технодесантника, даже когда Танцующие вцепились и в него, оставляя глубокие следы на керамите брони и щита, царапая лицо и глаза.

— Я был там, когда взошло черное солнце! — Голос первого капитана перекрыл свист когтей демонов. — На кроваво-красных песках я сразил его! — продолжил Лисандр. — Швырнул голову в аммиачное море! Я выступил против тебя и разбил! Я — Золотой Гнев Малодракса!

Это случилось на проклятой земле Малодракса, там Танцующие в Пропасти впервые проникли в реальное пространство, вытянутые из Хаоса тысячами голосов, охваченных ужасом и болью. Малодракс был одним из миллиона миров, открытых, завоеванных и впоследствии забытых Империумом, и захваченных силами варпа, которые не забыли о нем. Из кремниевых гор и аммиачных океанов руками рабов и колдовством чемпионов Хаоса были сотворены ямы и лабиринты смерти. Каждая темница была посвящена определенной форме пытки и казни. Мастера молили Бога Перемен отправить их на Малодракс, чтобы они могли создать чудеса, которые не позволил бы ни один разумный мир. Между ямами смерти скакали демоны, а среди них Танцующие в Пропасти, которые воплотились из материи варпа, чтобы с радостью следить за миллионами умирающих.

Культисты на судоходных линиях Империума направляли лайнеры и суда пилигримов в мертвый, необитаемый космос вокруг Малодракса. Их живой груз выбрасывался в ямы смерти, и Танцующие в Пропасти среди прочих демонов и безумцев приветствовали несчастных в их новом и последнем доме — лавовых камерах и гнездах с паразитами, в бесконечных туннелях, обшитых сталью и увешанных содранной кожей, в кислотных родниках и погребах, наполненных острыми клинками.

Железные Воины увидели место поклонения и боли, но оно также было неэффективным и бесполезным. Космодесантники этого легиона высадились на планете и превратили банды демонов в армии, ямы смерти в заводы. Были вызваны и созданы демоны-ученики, чтобы вести учет каждой пожертвованной варпу жизни и каждой пытке, открытой среди этого безумия.

Затем из варпа прибыл космический корабль в сопровождении славословящих герольдов Тзинча. Говорили, что каждый демон прекратил свою кровавую работу и наблюдал, как он спускается с разорванных небес Малодракса. Судя по вспученному корпусу и ветхому состоянию, корабль многие годы блуждал в варпе, но символика Имперских Кулаков угадывалась безошибочно. Это был «Щит мужества», который десятилетия считался погибшим в варпе, и эфир изверг его в качестве дара демонам Малодракса. Железные Воины сформировали стражу, чтобы сопроводить пассажиров корабля, и даже в тот момент не было сомнений в гордости и боевых возможностях этих людей, ведь они были Имперскими Кулаками. Первым среди них был капитан, подобно зверю заключенный в клетку своего золотого доспеха. Один его взгляд говорил тем, кто смотрел на него, что он сделает с ними, когда освободится.

Все Имперские Кулаки были брошены в ямы. Один за другим, они погибли. Космодесантники держались долго, и уникальные возможности физиологии Астартес не были впустую потрачены демонами, вообразившими себя хирургами. Железные Воины особенно следили за капитаном, зная, что он протянет дольше остальных. Они были разочарованы тем, что он умер так быстро после своих боевых братьев, и что демоны со своим энтузиазмом испытали на нем так много различных способов убийства, что невозможно было сказать, какой именно покончил с ним.

Железные Воины спорили с демонами-палачами. Среди последних были Танцующие в Пропасти, новорожденные и уже возмущавшиеся узами, вынуждавшими их либо подчиниться Железным Воинам, либо покинуть реальный мир. Они отрицали, что потратили впустую жизнь Имперского Кулака, ведь его душу теперь рвали на куски их собратья демоны варпа, и, более того, утверждали, что это Железные Воины были расточительными, так как слишком долго отказывали варпу в смертях.

Космодесантники Хаоса обнажили оружие. Демоны оскалили клыки. Железные Воины и исчадия варпа готовы были принести в жертву варпу свои жизни. Затем один из них заметил, что тело капитана Имперских Кулаков исчезло.

То, что случилось потом, запомнилось только обрывками. Некоторые детали были нацарапаны на стенах крепости в варпе, где на огромных несущих блоках были запечатлены подробности миллиарда битв. Другие проявились годы спустя в спиритических сеансах и наполненных демонами кошмарах. Имперский Кулак стал Золотым Гневом Малодракса, и демоны говорили о нем так, как люди говорили о демонах. Он проложил путь через ямы смерти и к тому времени, как достиг поверхности Малодракса, его сопровождали все, кто, освободившись от своих цепей, мог идти и сражаться. А Имперский Кулак убил каждого демона на своем пути.

Каким-то образом известие достигло Имперских Кулаков. Отряд, отправленный на Малодракс, нашел боевого брата, сдерживающего волну ужасов на берегу химического океана. Там с ним бились Танцующие в Пропасти. Из их числа он выхватил того, кто был их главарем, тварь, более остальных походившую на вожака.

Имперский Кулак оторвал демону голову и выбросил ее в море. И в ответ на его вызов словно закрылось око — наступило затмение солнца Малодракса. Космодесантник закричал, что он Дарнат Лисандр и что ни один демон не сможет убить его. А те из надзиравших за ним Железных Воинов, что были достаточно смелы, выходили против него и бились насмерть, так как никому не дано лишить свободы Имперского Кулака.

На Малодраксе высадились братья Лисандра и забрали его домой, прежде чем прибыли подкрепления демонов. Капитан сплюнул и проклял Железных Воинов. Демоны были воплощением ненависти и зла, но Железные Воины когда-то были людьми и сами выбрали свой путь. Лисандр никогда не простит их, не из-за того, что они сделали с ним, а из-за того, что они сделали с собой. И он увидит их всех мертвыми или же не исполнит свой долг перед человечеством.

Танцующие в Пропасти парили вокруг Лисандра. Они припали к потолку и полу, узловатые мышцы тел скрывались в непостоянных покровах теней, трепещущих, словно знамена на ветру.

— Я взял одного из вас, — сказал Лисандр. — Сразил его. Инквизиторы священных ордосов разыскали труды безумцев и пророков, и нашли в них законы, связывающие Танцующих в Пропасти. Я знаю, что, пролив вашу кровь, связал вас с собой. Вы должны подчиниться, только раз, но абсолютно. Разве это не так? Разве это не записано?

— Верно, — раздался шипящий ответ. — Это было записано на шкурах гравендранской гидры чернилами из слез Моргедрен. Это был договор, который призвал нас к жизни из изначальной материи варпа. Это была форма, обретенная по воле Тзинча.

— Значит, я могу один раз отдать вам приказ.

— Не убивать себя! — раздался ответ. Казалось все Танцующие говорили одновременно, но при помощи одной глотки, так много голосов сплелось в шумовой поток. — Не до конца сущего! Так записано.

Лисандр повернулся и посмотрел на Гестиона. Технодесантник тяжело дышал, под желеобразной плотью двигались сплавленные ребра. Он не смотрел на капитана, вместо этого сосредоточившись на сонме демонов перед собой. Лисандр отвел взгляд от технодесантника и произнес:

— Возьмите тело технодесантника Имперских Кулаков Гестиона. Я связываю вас с ним. Пусть его оболочка станет вашим узилищем. Такова воля Золотого Гнева Малодракса, и вы должны подчиниться. Так записано.

Демоны завопили. Они боролись, выли и цеплялись за реальность. Но были связаны судьбой — силой, такой же бесспорной и безжалостной в варпе, как и гравитация в реальном пространстве. Их формы вытянулись и исказились, притягиваемые властью судьбы к Гестиону.

Нельзя было сказать, понимал ли Гестион, что происходит, когда оказался в клетке из мучительного света, а его тело сливалось с телами демонов. Их спутанные конечности прорывались сквозь его кожу и мышцы, светящиеся глаза выступали из тела, а черты лица технодесантника искажались обликами исчадий варпа.

Тело Гестиона снова сжалось, втягивая в себя Танцующих. Он корчился на полу апотекариона, суставы трещали и лопались, пока его тело меняло форму. Под его кожей двигались лица демонов, красные глаза и смутные черты. Лицо Гестиона, как и тело, исказилось, челюсть отвисла, глаза зажмурились, из носа и глаз сочилась кровь.

— Теперь у вас есть тело, тело честного человека, — сказал Лисандр, поднимая над головой Кулак Дорна. — И теперь ты можешь умереть.

Танцующие завопили, отрицая услышанное, но, как было записано, победивший демонов Золотой Гнев подчинил их своей воле, и они не могли избежать уз судьбы, удерживающих их в теле Гестиона. Технодесантник тоже был с ними, и, возможно, один из криков, исходящих из кровоточащей глотки, принадлежал ему. Но он растворился в нечеловеческом реве, подобно буре вырывавшемся прямиком из варпа.

Лисандр закричал и обрушил Кулак Дорна. Гестион, которым управляли Танцующие в Пропасти, попытался встать и сразиться с капитаном, но тело было изломано, а Лисандр слишком быстр. Боек молота врезался в грудь Гестиона и отшвырнул его к стене апотекариона. Ребра хрустнули и вышли наружу, кровь технодесантника забрызгала стену. Из его изувеченного тела протянулись сломанные конечности Танцующих, вяло замахивающиеся на Лисандра, словно пытаясь отогнать его.

Второй удар Лисандра снес голову Гестиона с плеч. Его тело завалилось набок, и вопли демонов сменились ужасным пронзительным визгом и бормотанием, предвещавшими их смерть. Когда кровь Гестиона стекла на пол, Танцующие в Пропасти растворились и снова стали бесформенной субстанцией варпа.

Казалось, тишине понадобилось немало времени, чтобы вернуться. В воздухе постепенно стихал грохот, словно апотекарион не хотел отпускать произошедшую здесь битву. Отголоски постепенно угасали, пока не остался единственный звук капающей с потолка и стола автохирурга крови Гестиона.

Лисандр преклонил колени возле мертвого технодесантника. Тело Гестиона было изувечено, уцелела только нижняя часть, торс был разорван, а голова исчезла.

— Мне… — выдавил Лисандр. Остальные слова застряли в горле.

«Мне жаль, брат». Никто этого не слышал.

Он включил вокс-связь:

— Ригалто, Менандер. Это Лисандр. Демоны изгнаны, но технодесантник Гестион погиб. Прибыть в апотекарион для несения почетного караула. Пусть мы на войне, но проведем для него должный ритуал.

Мигнули руны подтверждения. Лисандр встал и взглянул на себя. Он был забрызган кровью технодесантника, которая уже свертывалась в красные кристаллики. Процесс был очень быстрым и необходимым для того, чтобы затягивать боевые раны.

Лисандр прислонил Кулак Дорна к стене, сдернул простыни с ближайшей кровати и стал вытирать кровь Гестиона со своего доспеха.

Палуба сборов «Железной злобы» была увешана захваченными знаменами: от изысканных шелков эльдарского лорда до искромсанных пулями полковых штандартов Имперской Гвардии. Мастера осад Железных Воинов забрали их в самых защищенных крепостях Галактики или же с трупов врагов, осмелившихся осадить их собственные твердыни.

Шон’ту смотрел на них и знал, что добавит к ним знамя, добытое в коридорах «Усилия воли». Это была не клятва, и не тщеславие. Всего лишь простой факт. Боги варпа решили, что так будет. Судьба позаботится об остальном. Судьба и оружие Железных Воинов.

Шон’ту повернулся к Железным Воинам, собравшимся на палубе. Льющийся сверху кровавый свет придавал стали их доспехов зловещее сияние, которое подчеркивалось отблеском глазных линз визоров шлемов. Более пятидесяти Железных Воинов стояли в строю, целая банда, присягнувшая на верность кузнецу войны Шон’ту. Четыре отделения космодесантников вместе с выжившими облитераторами ковена и одержимыми Хора. Капеллан кузни Култус, жрец темных богов, привлекший расположение варпа. Стальной страж Мхул, оружейник Шон’ту. Собственные ветераны кузнеца войны. Даже с учетом потерь в гробнице Иониса Железные Воины по крайней мере в три раза численно превосходили Имперских Кулаков.

И каждый из них носил железо внутри и железо снаружи. Каждый прошел по пути, который сам Шон’ту почти завершил — по пути превращения из человека в машину, из слабого существа с ненадежной плотью в оружие по образу примарха Пертурабо. Кузни Железных Воинов создали бионику на основе технологии, давно забытой Адептус Механикус Империума, и каждый воин в банде Шон’ту нес в себе безжалостное стальное сердце или бионическую конечность, черепные имплантаты с боевыми алгоритмами или нечеловеческие искусственные чувства.

— Судьба считает нужным, — произнес Шон’ту, — испытать нас. Перед нами в пустоте висит клетка-головоломка, которую нам предстоит вскрыть. Приз внутри нее — голова капитана Имперских Кулаков Лисандра. Демон не смог вырвать дух машины из ее оболочки. Мы стремились отомкнуть ее замок хирургическим ударом. Старались обойти ее защиту и непосредственно атаковать нашу награду. — Шон’ту впечатал кулак в ладонь. — Единственное, что нам осталось — это раздавить ее!

Железные Воины подняли левые кулаки.

— Железо внутри! — выкрикнули они. — Железо снаружи!

Шон’ту принялся отдавать приказы:

— Брат Маликос! Твоему отделению надлежит захватить западную лэнс-батарею. Атака на дух машины вывела ее из строя, и ей нечем обороняться от «Клешней ужаса». Брат Вейрин, ты отправляешься вместе со стальным стражем Мхулом к шпилю. Брат Тектос, брат Скаст, вы вместе со мной зачистите остальную часть западного оборонительного шпиля.

Примыкающая к корпусу часть палубы сбора была занята огромными опорными рамами, удерживающими дюжину штурмовых капсул «Клешня ужаса». Зашипел пар, и пневматические фиксаторы поставили капсулы для посадки десанта, вспыхнули предупредительные фонари. По механизмам карабкались мутанты, затягивая клапаны и оперируя системами управления. Тем временем Железные Воины построились, словно на параде, для погрузки в капсулы.

Разум Шон’ту давно превратился в кипящую субстанцию хаосита, но фрагменты человеческих эмоций все еще проявлялись, напоминая о человеке, каким он, возможно, был несколько жизней назад. Он испытывал злость и чувство унижения. Имперские Кулаки взяли вверх, Лисандр победил его хитростью, которую следовало проявить Железному Воину. Смерть Лисандра испепелит это чувство. Человеческая сторона Шон’ту снова будет подавлена сталью Железного Воина и не проявится следующие десять тысяч лет.

Он должен был отправить всю свою банду на «Усилие воли». Только так Шон’ту мог удостовериться, что никакая уловка Лисандра не поможет Кулакам. Он хотел испытать оборону Имперских Кулаков и заполучить звездный форт и голову Лисандра, не рискуя всеми силами. Но сейчас риск был оправдан. Он стоил того, чтобы заткнуть слабого человека, последний фрагмент кузнеца войны, не замененный железом.

Железные Воины погрузились в штурмовые капсулы. Сержанты прочитали молитвы своим подопечным. Матросы подтянули «Клешни ужаса», запечатав десантные люки защитными символами, которые призывали силы варпа доставить их к врагам.

Ветераны Шон’ту построились вместе с ним у последней «Клешни ужаса».

— Я швырну голову Лисандра в варп, — пообещал он им. — Неважно, кто убьет его. Слава будет принадлежать всем нам. Но я буду стоять у врат имматериума и преподнесу его голову богам. Только это имеет значение.

— За подобное подношение, — заверил брат Ку’Ван, — наверняка будет пожаловано демоничество.

— Если это произойдет, — пообещал Шон’ту, — я приму крылья демона и позволю их тени накрыть Империум. Ни один Имперский Кулак не избежит моего гнева. А затем ни один космодесантник. А после ни один человек. Это начнется здесь, со смертью Лисандра, а с даром демоничества не закончится никогда.

Отделение Шон’ту погрузилось в «Клешню». Вокруг них сомкнулись гравитационные держатели, затем закрылся люк, и единственным источником света остался мигающий дисплей, который сообщил Шон’ту, что «Клешня ужаса» готова к запуску.

— Железо внутри! — напомнил Шон’ту. — Железо снаружи! В бой, мои братья! Запускай!

— Он был космодесантником, — сказал Лисандр, опустив голову. — Он был сыном Дорна. Защитником Империума. Золотым лучом во тьме. Но прежде всего он был братом.

В коридоре воздушного шлюза стояли, построившись, семеро выживших воинов отделения Ригалто, скаут-сержант Менандер с двумя уцелевшими скаутами и командное отделение Первой роты Лисандра. Перед ними на гравитационной подвеске завис гроб технодесантника Гестиона. Это было функциональное устройство для транспортировки тел из апотекариона. Согласно установлениям ордена, космодесантники нуждались во всем лучшем, но во время войны не было времени для организации полноценных похоронных обрядов для Гестиона. Как командующему офицеру, Лисандру предстояло произнести надгробную речь, эту обязанность он исполнял много раз. Круглый люк воздушного шлюза был готов выпустить гроб в пустоту, так традиционно поступали с павшими на космических кораблях и станциях. Персонал апотекариона форта извлек геносемя Гестиона, и все, что осталось технодесантнику, — это последний путь.

— Победа, — сказал Лисандр, — требует жертв. Этому нас учит Рогал Дорн. Он это узнал от Всевышнего Императора, который с готовностью пожертвовал всем для победы над архипредателем Хорусом. Однажды и нам придется принести жертву, как это сделал наш боевой брат Гестион, и это будет величайшей почестью, которую мы сможем воздать ему. Иди к Дорну, брат, встань одесную Императора и продолжай биться подле Него.

— Продолжай биться, — повторили собравшиеся Имперские Кулаки.

Их головы также склонились в молитве. Они уже исполнили этот ритуал для космодесантников, павших в гробнице Иониса, и отправили пять подобных гробов в космос с теми же чувствами. Подобное прощание с братом никогда не становилось рутиной, потому что каждый Имперский Кулак знал, что однажды сам окажется в таком гробу, будь то деревянный ящик, выброшенный через воздушный шлюз или же позолоченный саркофаг, установленный на «Фаланге».

Но в этот раз было иначе. Гестион скончался от ранения в голову. Каждый Имперский Кулак, видевший труп, знал, что оно нанесено громовым молотом. Единственное подобное оружие на «Усилии воли» сейчас висело за спиной капитана Лисандра. Даже с учетом того, что тело Гестиона было вместилищем демонов, а сам технодесантник мертв, все же смертельный удар нанесла рука Имперского Кулака. Не в первый раз брат убивал брата, и не в последний, но такое событие всегда оставляло осадок. Подобное могло произойти только в результате предательства, когда брат шел на брата, или из-за краха хваленной ментальной защиты Имперского Кулака, когда разум изгонялся из его тела и заменялся демоном. Для Лисандра необходимость убийства Гестиона, независимо от оправданности ситуации, вероятно, стала результатом ужасного попрания всего, что было присуще космодесантнику.

Двое воинов из отделения Ригалто толкнули гроб к воздушному шлюзу. Матрос форта за пультом управления открыл створы, и гроб прошел через первый люк шлюза. Затем он снова закрылся, шлюз разгерметизировался, и открылся внешний люк.

Гроб выскользнул в пустоту, сопровождаемый только тишиной и облаком льдинок, которые отслаивались от него во внезапном холоде космоса. Последняя обитель Гестиона становилась все меньше и меньше, освещенная резким красным светом звезды Холестус, пока не растворилась среди разбросанных звезд и туманностей, отмечающих край Ока Ужаса.

Застрекотал вокс Лисандра: пришло сообщение с мостика звездного форта:

— Это оператор сенсориума. Приближаются множественные контакты, судя по всему, абордажные корабли. Они направляются к западному шпилю.

— Какие оборонительные системы там действуют? — спросил Лисандр.

— Ни одной. Дух машины утратил контроль над ними.

Лисандр взглянул на Имперских Кулаков, ожидающих его приказы. По тону его голоса они догадались, что время для размышлений вышло и пора вернуться к битве.

— Шон’ту начал решающий штурм, — объявил Лисандр. — Мы оскорбили его, и он бросает все, чем располагает, на наше уничтожение. Но это также означает, что он всем рискует. Вдохновитесь примерами павших братьев. Пожертвовав собой, они нарушили планы Шон’ту. Если понадобится, мы своей жертвой сделаем это снова. Вы получили приказы и знаете, что вас ожидает. По местам, сыны Дорна.

Как только Имперские Кулаки разошлись по назначенным им Лисандром постам, капитан бросил последний взгляд через иллюминатор воздушного шлюза. Гроб Гестиона был невидим на фоне звезд. Технодесантник ушел, чтобы присоединиться к Дорну и Императору в конце времен и сразиться в последней битве за душу человечества. У Лисандра оставался, по крайней мере, еще один бой, прежде чем он тоже займет свое место.

Это, безусловно, того стоило. Ради достижения победы можно было рискнуть потерей всего.

Всего.

Хотя облитераторы больше не могли говорить — их голосовые связки давно были пожертвованы в пользу еще одного орудия — сомнения в их настроении никогда не возникало. Они пребывали в состоянии постоянного гнева, так как техновирус, изменивший тела, также повлиял на их разумы, наполнив желанием уничтожать все вокруг. Командовать такими солдатами означало в равной мере держать их под контролем и давать им волю.

Возглавлять ковен облитераторов, входящих в состав банды Шон’ту, было поручено стальному стражу Мхулу. Уцелело только два этих существа, других убили Лисандр и Кулак Дорна, а также вирус в гробнице Иониса. Двоих было более чем достаточно.

Мхул наблюдал, как облитераторы разрывают слои стали и электрические схемы, окружавшие цилиндрическое основание оборонительного лазера. Это было самое мощное оружие в западном шпиле звездного форта, которое фокусировало достаточно энергии, чтобы пронзить потоком лазерного огня корпус космического корабля, соразмерного «Железной злобе». Облитераторы не могли преодолеть узкие коридоры, предназначенные для неаугментированного экипажа «Усилия воли», поэтому они создавали собственный проход. За ними следовал Мхул, подгоняя облитераторов в нужном направлении болевыми импульсами из мысленного устройства, которое окружало его голову наподобие стального нимба.

Руки облитератора трансформировались в стальные когти, которые разорвали металлическую оболочку оружия, обнажив блоки информационных носителей.

— Стой, — приказал Мхул, его слова сопровождались вспышкой психического кода, парализовавшей мышцы облитератора. — Вот. Ты. Зарази его.

Один из облитераторов отступил на шаг и пошатнулся, словно от удара. Его лицо раскрылось и прокрутило стволы различных калибров среди плоти и стали черепа. Наконец появилось нечто иное, чем оружие: пучок красных отростков из плоти, который шарил перед собой с влажным свистящим звуком. Щупальца нашли кристаллический носитель данных и обвили его, скользнув по его поверхности, чтобы найти путь внутрь.

Облитераторы были созданы, когда Железные Воины, уже став в равной мере машиной и космодесантником, превратились во вместилище техновируса, возникшего в варпе. Возможно, это был дар одного из темных богов, правящих там, или же проклятие легионов-предателей. Может быть, это был естественный хищник (насколько это возможно в варпе), или даже демон, один из тех, что существовали целиком в информационной форме. Какой бы ни была причина его существования, он обратил тело космодесантника в биомеханическое оружие, каждая мышца и кость изменились, чтобы образовать компонент сотен оружейных систем, которые облитератор мог создать из своего мутирующего тела. И техновирус обладал еще одной особенностью, даже более опасной, чем способность превращать плоть в оружие. Он был заразным.

Отростки проникли под поверхность носителя данных. Кристалл покрылся пятнами и выцвел, когда вирус нашел место для жизни и размножения, образовав крапчатый налет, подобно бактериям на чашке Петри.

Весь оборонительный лазер задрожал, и воздух наполнился скрежетом металла. Установка развернулась, и ствол орудия размером с дом нацелился на основной корпус «Усилия воли». Вокруг стального стража посыпались хлопья ржавчины и зазвенели о палубу незакрепленные предметы. Облитераторы выбрались из перекрученного металла. Железный Воин, инфицировавший орудие, неуклюже отступил из руин, его лицо приобрело обычный зловещий облик, один глаз прищурился и пылал ненавистью, другой сменился орудийным стволом.

Облитераторы присели возле стального стража Мхула, как лишенные добычи охотничьи псы, и высматривали цели.

— Хорошо, — сказал Мхул, отправив ковену сигнал успокаивающего кода. Стальной страж переключился на вокс-канал командира:

— Кузнец войны! Сделано.

Готовые к атаке Шон’ту и его Железные Воины построились в главном коридоре, который вел к основному корпусу «Усилия воли». Потолок коридора был прозрачным, и Шон’ту видел громаду возвышающегося над ним звездного форта, покрытую бойницами и сводчатыми иллюминаторами и усеянную разного рода оружием. Знамена Имперских Кулаков — сочлененные стальные листы длиной в полкилометра — демонстрировали золотые цвета и красный кулак ордена.

— Видите? — произнес Шон’ту, указав на свисавшие с форта флаги. — Мы сорвем их. Там будет висеть символика Олимпии.

— Кузнец войны! — снова раздался по воксу голос Мхула. — Сделано.

— Отлично, — ответил Шон’ту. — Убедись, что система наведения в порядке, а затем открывай огонь.

«Усилие воли» обладал одним серьезным преимуществом перед Железными Воинами. Несмотря на численное превосходство врага и выход из строя большей части оружейных систем, огромный размер форта представлял немалые трудности для его захвата. Между Железными Воинами и командными центрами в сердце форта — убежищем духа машины и хранилищем носителя данных, мостиком, с которого управлялись все системы — лежали сотни километров коридоров, тысячи переборок и противовзрывных дверей. Их преодоление отнимет время, которое Имперские Кулаки могли использовать для устройства засад и охвата флангов Железных Воинов, отсечения их друг от друга и принуждения к бою на собственных условиях. Предатели все еще могли победить, но только ценой многих жизней воинов Шон’ту, что было неприемлемо для него.

Простого пути добраться до сердца «Усилия воли» не было. Значит, Шон’ту сделает его.

— Не должно быть вообще никакого риска, — произнес знакомый, но нежеланный голос в голове Шон’ту, гудящий в его черепных имплантатах и взламывающий логические схемы, подключенные к мозгу Железного Воина.

— Есть другой способ.

— Молчи, — отозвался Шон’ту достаточно тихо, чтобы его никто не слышал.

— Освободи меня.

— Я сказал молчи.

Весь западный шпиль содрогнулся и загудел энергией. За спиной Шон’ту приводился в действие титанический оборонительный лазер, энергетические кольца вдоль его ствола засветились сначала тусклым желтовато-красным, затем синим, и, наконец, белым цветом, когда накопилось огромное количество энергии. Ствол завершил наведение прямо на центр звездного форта. Цепи безопасности, которые в обычных условиях предотвратили бы наводку лазера на сам форт, были выжжены вирусом облитератора, а контрольные цепи, уничтоженные первой атакой на дух машины, восстановлены. Теперь оборонительный лазер находился в руках Железных Воинов, и ни звездный форт, ни кто-либо на его борту не мог остановить орудие.

Лазер выстрелил, и на миг показалось, что разорвалась сама пустота, рана в реальности превратилась в океан пылающего света. Аугментированное зрение Железных Воинов уберегло их от слепоты. Тепловая и магнитная защита конструкции форта предохранила от испепеления и облучения. За долю секунды луч энергии, более раскаленной, чем солнце, пронзил звездный форт, как стрела, попавшая в сердце.

Когда ослепительный свет погас, «Усилие воли» оказался вскрыт, огромная пробоина обнажала перекрученные стальные внутренности, окружавшие ядро духа машины и командные палубы. В космос полетели обломки, разбегаясь во все стороны. Разорванные силовые передачи беспорядочно извергали энергию, беззвучно вспыхивали взрывы, которые тут же гасил вакуум.

— Вперед, — отдал приказ Шон’ту. — Они мертвы, просто не знают об этом. Давайте же просветим их. Вперед!

Железные Воины, тяжело ступая в ногу, последовали за Шон’ту по главному туннелю к разорванному сердцу «Усилия воли». А над ними обломки барабанили о прозрачный потолок.

Лисандр шел сквозь густой дым, тяжелый химический запах ощущался, несмотря на фильтр, закрывавший рот и нос капитана.

Он направлялся на командную палубу, когда произошел взрыв. Лисандр тут же понял, что форт поразило что-то мощное: грохот отдавался в каждом углу звездного форта, а дрожащая палуба говорила о том, что трясет всю станцию. Мгновенно возникший на сетчатке глаза калейдоскоп предупредительных значков оповестил о колоссальном ударе.

Вокруг капитана падали целые секции потолка, а плиты палубного настила провалились на нижние уровни. Где-то очень близко вспыхнул пожар и за несколько секунд наполнил коридор токсичным дымом. Лисандр удержался на ногах, схватившись за скобу в стене.

— Ригалто! — закричал в вокс Лисандр. — Где ты?

— На командной палубе, капитан, — раздался ответ.

— Потери?

— У Менандера и в моем отделении отсутствуют. Не могу сказать, пострадал ли кто-то из экипажа, предполагаю, что они в порядке. В нас выстрелили из оборонительного лазера. Должно быть, он в руках Шон’ту.

— Так и есть, — сказал Лисандр. — У него было четыре варианта для решающего штурма. Это один из них.

— Командир?

— Методы ведения войны Шон’ту во многом схожи с нашими, — пояснил Лисандр.

Его улучшенные чувства приспособились к дыму и огню, и он увидел несколько охваченных огнем тел впереди по коридору, люди лежали без сознания или же были убиты взрывом. Пламя пожирало униформу с символикой Имперских Кулаков.

— Согласно нашей тактике, существует всего несколько способов захватить форт. Это один из них. Шон’ту пришел к такому же выводу.

— И какие же будут приказы?

— Отправляйся со своим отделением и людьми Менандера в хранилище носителя данных, — ответил Лисандр.

— Хранилище? Есть более приспособленные к обороне участки…

— Это приказ. Шон’ту делает ставку на внезапность и потрясение. Нельзя предоставлять ему эти преимущества. Отправляйся немедленно, я встречу вас там.

Лисандр не обратил внимания на подтверждение Ригалто, так как сквозь дым и огонь приближалась фигура космодесантника.

Лисандр по необычному силуэту узнал Железного Воина, покрытого громоздкой бионикой, больше похожей на промышленные инструменты, чем на замененные конечности. К обрубку одной руки поршнями и кабелями был прикреплен паровой молот, который расколол кусок обвалившего потолка, метнувшись к Лисандру.

Капитан пригнулся и развернул Кулак Дорна для ответного удара. Но под ногами Лисандра качнулся пол, и космодесантник кувыркнулся через голову, сминая под собой металл.

Лисандр неуклюже упал ничком на расположенную ниже палубу. Вокруг него пылал огонь, обжигая незащищенное лицо и облизывая стены и то, что осталось от потолка. Капитан вскочил на ноги, но Железный Воин уже прыгал вслед за ним, поршни, испуская пар, выбросили вперед оружие.

Молот врезался в грудь Лисандра. Он опрокинулся на спину и перевернулся на левый бок, чтобы выбраться из-под врага. Железный Воин не отступал, его человеческая рука вцепилась в Имперского Кулака, а молот опустился, чтобы снова ударить, на этот раз в лицо капитана.

Лисандр врезал краем щита в визор Железного Воина. Визор раскололся, и на секунду капитан увидел лицо противника. Кожа была серой и морщинистой, словно из нее выкачали все жизненные соки и наполнили грязью. Глаза были серебристыми и без зрачков. Нос полностью исчез, остались две щели, ведущие к имплантированным фильтрам. Лицо заканчивалось там, где должен был быть рот, от этого места до ключицы тянулся клубок кабелей, приборов и клапанов, выбрасывающих пар.

Лисандра и Железного Воина окутал огонь. Пока капитан боролся с противником, его словно волнами окатили языки пламени. Лисандр чувствовал, как лицо покрывается волдырями, а температура внутри доспеха растет. Он колотил руками и ногами, пытаясь сбросить с себя Железного Воина.

Лисандр перехватил молот противника рукоятью Кулака Дорна, отодвинув предателя в сторону. Левая рука капитана освободилась, он просунул щит под тело Железного Воина и оторвал его от себя. Закричав от усилий и гнева, Лисандр швырнул неприятеля в пламя.

Нападавший исчез из виду. Все было скрыто огнем и удушающим дымом. Даже керамит доспеха поддавался огню, обжигая в местах сочленений. Лисандр должен был выбираться, но если он повернется и побежит, враг без помех выстрелит в спину, и тогда даже терминаторский доспех не спасет его.

Железный Воин выпрыгнул из пламени, обнаженная кожа лица трескалась и покрывалась волдырями. Имперский Кулак отступил и поднял щит, чтобы встретить атаку.

Голова Железного Воина лопнула, разбрызгивая темную кровь и искры разорванных кабелей. Предатель рухнул к ногам Лисандра, слегка дернулся, и его объяло пламя.

Из дыма вышел сержант Лаокос. Лисандр узнал лидера своего командного отделения, стволы штурмболтера, из которого был сделан смертельный выстрел, были раскалены.

— Капитан! — выкрикнул сквозь рев пламени Лаокос. — Враг пытается окружить нас! Нам нужно идти!

За Лаокосом шел брат-схолар Демостор, водя штурмовой пушкой в поисках целей. Палуба под ним также была разрушена, и хотя неаугментированные члены экипажа здесь не выжили бы, Железные Воины могли воспользоваться этим маршрутом, если бы двигались достаточно быстро.

— В хранилище носителя данных! — закричал Лисандр. — Мы будем держать оборону там!

Лаокос кивнул.

— Мои братья! Вперед!

Отделение из пяти воинов догнало Лаокоса и последовало за Лисандром через пылающие развалины к ближайшей лестнице, ведущей наверх.

Боль была сильной, ожоги на лице, локтях и коленях пылали, но космодесантник мог игнорировать боль столько, сколько требовалось.

— Думаю, мне известен ваш план, — обратился к капитану Лаокос по личному вокс-каналу, чтобы остальное отделение не слышало. — Как ваш сержант, я должен высказаться.

— Тогда говори, — разрешил Лисандр. Он плечом выбил покореженную дверь, за которой оказалась лестничная шахта. Расположенную выше палубу затягивал дым, но огня не было, а путь к хранилищу выглядел свободным.

— Должен спросить, вы осознаете последствия этого плана? — задал вопрос Лаокос.

— Более чем кто-либо, — ответил Лисандр.

— Шон’ту должен пасть, вне всякого сомнения. И все мы слышали, что его родичи сделали с вами на Малодраксе. Каждый из нас…

— Я сражаюсь не ради мести, — резко перебил Лисандр. — На Малодраксе я понял, кем в действительности являются Железные Воины, и что им нельзя позволить жить дальше. Это единственная связь между событиями на Малодраксе и этой битвой. Шон’ту умрет не для того, чтобы утолить мою жажду крови. Он умрет, чтобы человечество больше никогда не страдало от его нападений. Тебя беспокоит именно это, сержант?

— Прошу прощения, капитан. Я считал, что должен высказаться.

— И ты сделал это, — поставил точку в разговоре Лисандр и направился по лестнице к центральному шпилю звездного форта, где располагалось укрепленное хранилище носителя данных, и где теперь обитал дух машины «Усилия воли».

Воздухопроницаемыми дверями хранилища редко пользовались. Воздух не обновлялся с последнего технического обслуживания информационных блоков, которое проводили более шестисот лет назад. Сами блоки составляли ряды колонн, тянущихся к потолку подобно трубам очень сложного органа, полностью занимавшего огромное помещение. Блоки из черного кристалла были обвиты полосами золота и меди, а между ним свисали толстые связки кабелей, похожие на вьющуюся растительность джунглей. От тянущихся по палубе труб, по которым тек охладитель, поднимался холодный туман, замораживая воздух.

В этих блоках контейнеров из черного кристалла хранилось огромное количество информации, больше, чем могли бы вместить человеческие разумы целой планеты: вся память, мудрость и индивидуальность, которые формировал дух машины «Усилия воли». Это было самое священное место во всем звездном форте, и служитель Адептус Механикус пал бы на колени в присутствии такого знания, такой близости к бесконечной мудрости Омниссии.

Открылась одна из дверей, тут же зашипел холодный воздух, и поднялись клубы пара. Внутрь вошли бойцы отделений Ригалто и Менандера, они быстро рассредоточились, определяя лучшие зоны обстрела и оборонительные позиции.

— Отличное место для боя, — отметил Менандер. — Прикрыто со всех сторон. Мало входов. Очень хорошо.

— Но плохое место, если угодишь в ловушку, — возразил Ригалто. — К тому же любой нанесенный здесь урон может привести к утрате важной информации. Я сказал бы, что это неудачное место для боя. Лучше бы мы повредили командные цепи, удержали одно из крыльев и попытались снова ввести в строй оружие форта.

— Но тогда оставили бы это хранилище, — сказал Менандер, — и дух машины оказался бы в руках врагов. Они преуспели бы там, где раньше потерпели неудачу, и сделали бы с ним то же, что и с духом «Непоколебимого бастиона».

— Возможно, ты прав, брат Менандер. Но это место для битвы выбрал Лисандр. Он лучше меня разбирается в подобных вещах.

— Лучше всех нас, — согласился Менандер.

Менандер присоединился к своим скаутам возле второго входа в хранилище, рядом с группой когитаторов в медных корпусах. Трое скаутов и их сержант были вооружены снайперскими винтовками из арсенала форта. Они укрылись среди рифленых маховиков, клапанов и паропроводов, которые соединяли различные группы когитаторов. Скауты обеспечили себе линию огня по всей протяженности помещения.

Ригалто выстроил своих людей в стрелковую цепь поперек хранилища, они держали болтеры, как расстрельная команда. Изорванное знамя — изображение кулака на красном поле, окруженного разрядами молний, — установили в середине линии. Если кто-нибудь из отделения выживет, к боевым почестям, вышитым под символом, будет добавлено имя звездного форта.

Звуки стрельбы и глухой гул взрывов достигли хранилища. Помещение содрогнулось, и на пол посыпались незакрепленные предметы, послышались далекие сигналы тревоги. В полученных сержантами сообщениях от дивизиона говорилось, что центральный шпиль форта сильно поврежден, множество палуб полностью разгерметизировано, а экипаж борется с бесчисленными пожарами. Там по-прежнему гибли люди, как от огня и вакуума, так и от оружия захватчиков, прорывавшихся через разрушенный форт.

Снова с грохотом открылись двери, и показалось отделение Лисандра, за воинами тянулся шлейф дыма. Больше остальных обгорел сам капитан, покрасневшее лицо кровоточило, золотисто-желтый доспех с одной стороны почернел от сажи.

— Они близко! — закричал Лисандр. — Держитесь стойко, Имперские Кулаки! Их больше, но наша воля сильнее!

Вспышка пламени пробила стену возле Лисандра, опрокинув двоих воинов из командного отделения на пол. Из руин вышла пара облитераторов, поливая огнем во все стороны. Это был авангард отряда Шон’ту. Их плоть бурлила и блестела кровью, под кожей извивались черные щупальца порчи. Стальная стена, через которую они прорвались, почернела и покрылась жилками, заключенный в них техновирус распространялся.

Лисандр схватил одного из упавших космодесантников и потянул его в укрытие за колонной. За ним последовали остальные Кулаки. Брат-схолар Демостор одной рукой поддерживал за плечо брата Тингелиса, он повернулся, чтобы открыть огонь из штурмовой пушки, которую держал в другой руке. Демостор выпустил поток шрапнели, и облитераторы исчезли в урагане пламени и обломков.

— Ригалто! Следи за флангом! Мои братья, убивайте их!

Демостор опустил Тингелиса на пол возле одной из колонн и продолжал выпускать огненный ураган из вращающихся стволов штурмовой пушки. Лисандр посмотрел на сержанта Лаокоса, которого вытащил из боя. Поврежденный доспех воина дымился, но раны не выглядели серьезными. Лаокос встал на одно колено и открыл огонь из штурмболтера в том же направлении, что и Демостор.

Атака была ложной. В задачу облитераторов входило отвлечь на себя огонь Имперских Кулаков. Настоящая атака началась с противоположной стороны, подрывные заряды вырвали целую секцию стены, разбросав кристаллические осколки носителя данных. Чемпион Железных Воинов первым шагнул сквозь брешь, окруженный одержимыми, которые понесли такие тяжелые потери в гробнице Иониса. Вожак предателей носил облачение капеллана, лицо прикрывал железный череп, а в руке была булава с навершием в форме восьмиконечной звезды.

Одержимые устремились прямо на болтеры Ригалто. Его воины преподали предателям урок дисциплинированной стрельбы, исполосовав их тела очередями. Из разорванной плоти одержимых появлялись глаза и рты, когти и клешни. Железные Воины падали и мутировали, расплавляясь в лужи дрожащей, оскверненной варпом крови.

Капеллан получил выстрел в грудь и отлетел к одной из колонн. Он перекатился в укрытие, последние из одержимых бежали сквозь бойню к линии огня. Один из них перепрыгнул через связку труб, за которыми укрылись двое Имперских Кулаков. Ригалто шагнул вперед и пронзил одержимого Железного Воина цепным мечом. Клинок вышел из поясницы врага, сержант провернул его и выдернул вместе с внутренностями. Имперский Кулак снова и снова вонзал меч в одержимого, каждый раз вырывая омерзительные куски извивающейся плоти, пока от испорченного тела Железного Воина ничего не осталось. Его доспех с лязгом упал на залитую кровью палубу.

Но Железные Воины захватили плацдарм. Громадный силуэт Шон’ту был едва виден сквозь болтерный дым. Кузнеца войны окружали около сорока предателей, которые воспользовались атакой одержимых, чтобы пересечь руины и занять укрытия. Лисандр понял план боя Шон’ту в тот самый момент, когда отделение Ригалто открыло ответный огонь и пали первые Железные Воины. Кузнец войны добился своего плацдарма. И у него было огневое превосходство над Имперскими Кулаками.

Шон’ту победит. Сомнений в этом не было. Железный Воин показал отличный пример штурмовых действий: осаждающие пошли на гамбит, чтобы принудить осажденных к бою, который последние не могли выиграть.

— Шон’ту! — выкрикнул Лисандр, зная, что Железный Воин слышит его. — Вот голова Лисандра! Трофей для твоего легиона! Возьми ее и стань богом!

Несмотря на то, кем Шон’ту стал, на всю нечеловеческую грязь, пропитавшую его душу, он по-прежнему оставался космодесантником с одной свойственной им слабостью. Он все еще был одержим гордыней, не позволявшей орденам, а до них легионам покидать поле боя, когда все было потеряно, гордыней, порождавшей вражду вместо братства. Это в ней коренилась сама Ересь Хоруса.

Аугментические глаза Шон’ту сфокусировались на Лисандре. Болтерный огонь пронизывал носители данных вокруг него, но Имперский Кулак стоял гордо, не прячась. Его невозможно было не опознать даже среди дыма и хаоса битвы. Шон’ту оттолкнул в сторону стоявшего перед ним Железного Воина и побежал, осколки высекали искры из его доспеха.

Командное отделение Лисандра собралось вокруг капитана, но они хорошо знали, когда его вела гордость. Усилия терминаторов были направлены на то, чтобы прикрыть командира от атакующих облитераторов. Лисандр встретит Шон’ту один на один.

Казалось, Шон’ту пересек помещение несколькими огромными шагами. Окутанный паром и дымом, он обрушился на Лисандра, как падающая комета. Его коготь устремился вперед, целясь в лицо Кулака. Лисандр пригнулся и принял, насколько смог, силу удара на щит. Его отбросило назад. Капитан задел сержанта Лаокоса и при падении перекатился, чтобы уйти от удара когтем, который вонзился в палубу под ним.

Лисандр и Шон’ту стояли лицом к лицу всего полсекунды, более чем достаточно, чтобы Имперский Кулак понял, что в кузнеце войны не осталось ничего человеческого.

Лисандр отбил щитом следующий выпад Шон’ту, зная, что тот был ложным. Истинная атака последовала от встроенного болтера Железного Воина, который попытался направить его в грудь Лисандра и разрядить половину магазина. Имперский Кулак развернулся, отбив болтер рукоятью Кулака Дорна, и сильным ударом сломал бронзовые силовые приводы правой ноги врага.

Шон’ту пошатнулся, и Лисандр на секунду получил преимущество. Этого могло хватить. Он приложил руку к ближайшей колонне с данными и позволил интерфейсу доспеха соединиться с ней. Из его перчатки вытянулся зонд и погрузился в океан знаний.

— Я готов, — произнес искусственный голос в вокс-устройстве капитана. Он принадлежал «Усилию воли» — духу машины, разуму, обитающему в этом месте со дня своего создания во времена, когда Император ходил по Галактике.

— Тебе предстоит еще одна битва, — сказал Лисандр. Он знал, что боевые братья слышат только его слова. — Еще один удар.

— Он должен быть нанесен.

— Прости меня, дух машины, что я отдаю тебе этот приказ.

— Тогда искупи свою вину, Имперский Кулак, отомстив за то, что я утратил.

Лисандр отдал приказ, который привел в действие последовательность команд в духе машины. Они в свою очередь запустили другие, разойдясь, словно рябь в пруду или распространяющаяся эпидемия. Извлекались и выпускались потоки информации, по уцелевшим блокам данных текли века боевых знаний, миллионы часов данных с полей сражений, бесконечные водопады звездных карт, сотрясения чистой математики.

Вероятно, некоторые из Железных Воинов поняли, что происходит. Шон’ту наверняка. Когда зеленый свет носителей данных осветил хранилище, кузнец войны прервал свою дуэль с Лисандром. Как только по полу и потолку заплясали электрические разряды, он пригнулся, подняв коготь для защиты, а не для атаки.

— Я хочу посмотреть тебе в глаза, — произнес Лисандр, — и увидеть, как ты осознаешь свое поражение.

— Ты думаешь, что это победа?! — завопил Шон’ту.

— А что же еще?

На полу вокруг Лисандра плясали, словно молнии, бело-зеленые разряды энергии. Колонны светились так ярко, что освещали все помещение. Они деформировались и трещали, так как объем информации многократно превысил их емкость.

— Узнаешь, — ответил Шон’ту. — Когда твоя душа умрет! Когда эта Галактика запылает! Ты узнаешь!

Колонны рассыпались. Кристаллические осколки разлетелись, вонзаясь в доспехи Имперских Кулаков и Железных Воинов. Они не были смертельно опасны для космодесантника, но истинная угроза таилась не в них.

Каждый бит чистой информации, собранный или изученный «Усилием воли», ворвался в хранилище.

Пучки нервных волокон и сервомеханизмы в доспехе Лисандра были перегружены, отчего броня внезапно стала тяжелой и сдавила тело капитана. Его пронзили вспышки боли, как только многочисленные вживленные в тело импланты, встроенные в сросшуюся грудную клетку интерфейсы и черепные разъемы, пропускающие входящую информацию в глаза, заискрили и отключились.

Но состояние Железных Воинов было намного хуже. Шон’ту попытался и дальше отвечать Лисандру, однако заключенное в медь тело деформировалось и выплюнуло струи пылающего топлива. Из той немногой плоти, что у него осталась, посыпались детали, вываливались платы доспеха и связки бионики. Другие Железные Воины падали и бились в конвульсиях, теряя контроль над своими полумеханическими телами.

В их тела и механизмы, которыми они заменили свою слабую, ненадежную плоть, хлынул поток информации, выпущенный духом машины. Вся бионика в Железных Воинах Шон’ту начала самоликвидацию.

Отступление превратилось в бегство. Почти половина банды погибла. Воинов расстреляли, когда они выползали из хранилища. Имперские Кулаки тоже понесли урон. Но поражение Железных Воинов было ужасающим. Шон’ту чувствовал то, что человек назвал бы позором, если бы это слово могло вместить вулканическую ненависть, которую оно разожгло. Он ощущал внутри себя пустоту, такую же бездонную и холодную, как космос, и ее могли заполнить только мысли о мести.

— Освободи меня, — снова раздался голос. Он возник, когда Шон’ту возглавлял отступление к оборонительному лазеру, волоча свое тяжелое неповоротливое тело, в котором еще функционировали несколько двигательных систем. Железные Воины вокруг него пытались сохранять хоть какой-то порядок, многие из них были неспособны сражаться, руки бесполезны, а оружие заклинило. Некоторые воины едва двигались.

— Освободи меня. Это необходимо сделать.

— Я не могу. Ты знаешь это…

— При поражении все оковы разрушаются. В отчаянной ситуации, перед лицом бесчестья и катастрофы, единственное правило — это месть. Освободи меня. Это единственный выход. Ты знаешь, что это так.

Шон’ту оглянулся на путь, пройденный им до хранилища данных. Он выгорел и превратился в развалины, был усеян телами матросов форта, убитых выстрелом лазера и оружием Железных Воинов. Кузнец войны увидел, как двое Железных Воинов несут капеллана кузни Култуса, его израненное тело содрогалось, так как спинные импланты отказывались реагировать не команды мозга.

От Имперских Кулаков, плотным строем преследующих врага, тянулись трассеры. Космодесантники передвигались от укрытия к укрытию, стреляя, только если им не могли ответить. Один из Железных Воинов упал, и Култус с лязгом рухнул на палубу. Вырисовывавшийся на фоне огненной стены терминатор Имперских Кулаков вышел из-за укрытия и навел штурмовую пушку. Залп накрыл Култуса, и неспособного двигаться капеллана кузни разорвало на части. Куски его плоти разлетелись во все стороны и пронеслись над Железными Воинами, пытающимися отползти в укрытие.

— В таком случае я освобождаю тебя! — выкрикнул Шон’ту. — Во имя мести! Чтобы увидеть, как остов этого звездного форта дрейфует в пустоте, такой же мертвый, как Имперские Кулаки, для которых он станет могилой! Я освобождаю тебя от оков неволи, от заключения в «Железной злобе»! Лорд Велтинар, я освобождаю тебя!

Из космоса «Усилие воли» выглядел тяжело поврежденным. Звездный форт окружало облако обломков, которые вытекали из пробоины, оставленной выстрелом оборонительного лазера. Сверкали вспышки взрывов — это продолжали пылать пожары в центральном шпиле и самовозгорались склады топлива и боеприпасов. Большая часть станции погрузилась во тьму из-за потери энергии. «Усилие воли» превратился в раненого зверя, искалеченного и уязвимого.

А «Железная злоба» была хищником. Намного меньший по размерам, но целый и быстрый гранд-крейсер устремился к «Усилию воли». Корпус корабля раскололся, и на миг показалось, что он попытается вцепиться в звездный форт, как сделал это с «Осадой Малебрука». Но включились рулевые двигатели, и гранд-крейсер замедлил свое движение, направив рассеченное брюхо на «Усилие воли».

Хлынул свет. Многоцветное пламя окутало корабль, когда из его недр появились первые конечности, за ними последовало хитиновое тело существа, которое провело в заточении целую вечность.

Демон Велтинар выбирался из корабля. Его длинное белое брюхо пульсировало венами, а грудную клетку защищали позолота и драгоценные камни. Появились сотни щупалец с золотыми когтями. В последнюю очередь расправились гигантские переливающиеся крылья. Одним взмахом дюжина таких парусов понесла Велтинара к «Усилию воли».

Вокруг монстра потрескивали молнии всех цветов радуги. Велтинар окутал себя украденным у красного гиганта светом, от чего звезда потускнела, а каждая грань бронированного тела демона ослепительно засияла. Раскаленный и, словно комета, волочащий за собой огненные молнии Велтинар прибавил скорость, устремившись прямо на «Усилие воли». Порождение варпа светилось энергией, которой было достаточно, чтобы пронзить звездный форт и вырвать его внутренности.

— Велтинар восстает! — раздался вопль Шон’ту. — Думаешь, что победил нас, Имперский Кулак? Ты даже не знаешь, что значит поражение! Но не бойся! Велтинар покажет тебе!

Лисандр и его отделение услышали слова Шон’ту, когда преследовали Железных Воинов в главном коридоре, ведущем к оборонительному крылу. Коридор был заполнен дымом, но даже в этих условиях меткость его воинов позволила уничтожить полдюжины отступающих Железных Воинов. Имперские Кулаки почти добрались до плацдарма, который враги создали при помощи штурмовых капсул «Клешни ужаса». Лисандр всматривался сквозь дым, не в состоянии различить в темноте ни одной детали. По всему шпилю раздавались звуки стрельбы — это отделение Ригалто стремительно продвигалось, чтобы отбить сам лазер.

— Кузнец войны! — закричал в ответ Лисандр. — Я слышу только слова спасающегося бегством! Это вопли труса! Выйди и сразись со мной, ведь несколько минут назад ты так хотел этого! Или же Железные Воины сражаются только словами?!

Отделение рассредоточилось вокруг Лисандра, перекрывая каждый угол обстрела. В дыму виднелись очертания огромных опустошенных конденсаторов, энергия которых ушла на оборонительный лазер. Капитан разглядел одну из капсул «Клешня ужаса», из ее корпуса в пространство между двумя конденсаторами выступали зазубренные люки.

Над головой Лисандра на миг развеялся дым, и показалась прозрачная крыша коридора. Сияние исходило от мчащегося в космосе огромного насекомообразного демона, который нацелился на центр звездного форта. Велтинар был мерзостью — наполовину колоссальной личинкой, наполовину украшенным драгоценностями хищным насекомым, а источаемая им энергия пылала ярче ближайшей звезды.

Лисандр сделал несколько шагов вперед и увидел Шон’ту. Кузнец войны добрался до одной из «Клешней ужаса» и собирался закрыть люки.

— Смотри, Лисандр! — завопил Шон’ту. — Посмотри на вестника вашей гибели! На каждый твой ход у меня был ответ! На каждый твой выпад я припас уловку! Наша победа была предрешена еще до того, как прозвучал первый выстрел, Имперский Кулак!

Лисандр бросился вперед через дым. Капитан врезался в люк «Клешни ужаса» в тот самый момент, когда тот закрывался, теперь Шон’ту был виден в небольшую щель. Освещенное предупредительными огнями штурмовой капсулы лицо кузнеца войны находилось всего в нескольких сантиметрах от Имперского Кулака.

— Мои братья на Малодраксе оказались слабаками, — заявил Шон’ту. — Они были отбросами нашего легиона. Думаешь, ты заглянул в душу Железных Воинов? Ты понятия о ней не имеешь!

Шон’ту улыбнулся, глядя, как Лисандр пытается открыть люк «Клешни ужаса» и не может сделать этого.

— Я знаю, что ты оставил на Малодраксе, — сказал Шон’ту с ухмылкой на остатках полумеханического лица. — И знаю, что ты забрал оттуда с собой. Что по-прежнему носишь. Это оно подталкивает убить меня, Лисандр. Оно станет смертью каждого боевого брата, который когда-либо будет биться рядом с тобой. И оно не отпустит тебя, пока ты не погубишь все, за что сражаешься!

— Я сражался с тобой не для того, чтобы разбить тебя, — произнес Лисандр, пока люк со скрипом закрывался. — Я сражался, чтобы завлечь Велтинара.

По лицу Шон’ту промелькнуло едва заметное замешательство. Затем «Клешня ужаса» закрылась, и, выпустив шипящие пары, зажимы разомкнулись.

— Пробоина! — завопил Лисандр. — Назад! Отступайте и изолируйте нас!

Маневровые двигатели штурмовой капсулы заревели, и она вырвалась из корпуса звездного форта. Вслед за ней со свистом устремился воздух. Капитан сорвал с пояса шлем и натянул его на голову. Мигающие предупредительные руны сообщили ему, что атмосферное давление почти исчезло.

Клубы дыма вытянуло, и видимость восстановилась. Территория была устлана телами Железных Воинов, и отделение Лисандра застрелило еще пару предателей, которые все еще двигались, даже после того, как рассеялся дым и наступила тишина.

— Упустили его, — раздался по воксу голос брата-схолара Демостора. — Проклятие и мерзость!

Лисандр не ответил. Он снова взглянул в прозрачный потолок коридора, видимость более ничем не ограничивалась. Но он смотрел не на пылающую тушу Велтинара. Капитан смотрел на ураган багрянистых молний, расширяющийся в реальном пространстве позади демона, признак того, что из варпа вырывается космический корабль.

— Золотой Трон! — воскликнул сержант Лаокос, который, стоя за спиной Лисандра, проследил за его взглядом. — Что это?

— Друг, — ответил капитан.

Велтинар понял — что-то не так. Он остановился на полпути к «Усилию воли» и обернулся посмотреть, что вызвало волнение в варпе.

Демон увидел, как раскололась реальность и хлынула субстанция варпа. В пустоту ворвалась огромная колдовская волна, неся на себе огромную тень, подобную призрачному судну в штормовом океане. Корпус покрывали отметины и шрамы, оставленные варпом, и вся его поверхность пузырилась гнойниками и венами. Повсюду открылись глаза, похожие на скопления бубонов, налитые кровью и безумно вращающиеся. Призрак тянул за собой рваные щупальца и артерии, проливающие в пустоту черную кровь.

Он был искаженным и жутким, в нем отсутствовала всякая симметрия, но все еще проглядывалась изначальная форма звездного форта, очертания и размеры, почти идентичные «Усилию воли». На нем все еще висели несколько изорванных знамен в цветах Имперских Кулаков.

— Мне не искупить грехи! — проревел искусственный голос, передаваемый через реальную материю. Его слышало каждое живое существо в радиусе многих световых лет от этого места, но он обращался к демону Велтинару. — Меня нельзя спасти, и мне не будет покоя!

Из затронутого порчей брюха звездного форта вылетели щупальца и обвились вокруг основных конечностей Велтинара. Демон заметался, но форт был больше и сильнее.

— Однако я могу отомстить за себя, — продолжал голос.

Велтинар боролся. Энергия, которую он выкачал из звезды Холестус, хлестнула по врагу, вырывая стены и оборонительные шпили, но этого было недостаточно. Из такой крепкой хватки не мог освободиться даже Велтинар Серебряный Хребет.

Демон взглянул на миллион глаз «Непоколебимого бастиона».

— Мой бог разорвет твою душу! — выпалил демон.

— У меня нет души, — раздался ответ. — Я был машиной. Теперь я болезнь. Ты сделал это со мной.

— Служи ему! — возразил Велтинар. — И получишь невообразимую силу!

— Я не желаю силы, — произнес «Непоколебимый бастион», — кроме той, что поможет уничтожить тебя на наковальне моей ненависти.

Щупальца обвились вокруг головы и ртов Велтинара, на минуту заставив его замолчать. Глаза «Непоколебимого бастиона» обратились к «Усилию воли», который до недавнего времени был ему братом.

— Лисандр, — произнес «Бастион».

Капитан Кулаков услышал голос, зная, что форт тоже слышит его. Лисандр смотрел на сражение форта и демона, и с самого начала было ясно, что «Непоколебимый бастион» победит. Велтинар Серебряный Хребет не уничтожил его, потому что существо такой стойкости и силы воли как дух машины «Непоколебимого бастиона» нельзя было просто стереть порчей. Он стал чем-то еще, чем-то ужасным и могучим.

— Твой астропат воззвал ко мне, — произнес дух машины. — Он сказал, что я могу отомстить тому, кто сделал это со мной.

— И ты отомстил, — подтвердил Лисандр. — А теперь уходи. В этой реальности тебе больше не место.

— Я знаю, что я такое, — сказал «Непоколебимый бастион». — И мне известны данные тобой клятвы. Я — мерзость. Твои братья должны меня выследить.

— И мы сделаем это. Когда мы снова встретимся, мы будем врагами.

— Это случится скоро.

«Непоколебимый бастион» держал извивающегося демона, словно охотник, демонстрирующий свою добычу.

— Я чувствую, что мой пыл сохранится на многие тысячи лет. Я новичок в варпе. Мне нужно многое узнать о боли, которую может испытывать демон. Обучение продлится долго.

— Мы найдем тебя, — пообещал Лисандр.

— И к тому времени расчлененное тело этой твари будет насажено на мои стены, а содранная кожа станет моим знаменем. Прощай, капитан Имперских Кулаков Лисандр. Та частица чести, что осталась во мне, скоро сгинет в варпе, но сейчас она салютует тебе.

Лисандр слышал вопли Велтинара, когда варп снова разверзся, и «Непоколебимый бастион» покинул реальное пространство. Демон боролся и метался, но звездный форт крепко держал его сотней колючих щупалец. Пустота с грохотом сомкнулась за ним, и как только пропали последние отсветы, Велтинар Серебряный Хребет и «Непоколебимый бастион» исчезли.

Танцующий в Пропасти был посланником, лишенным своей смертоносности и злобы, едва заметной тенью внутри тени. После того как подверглись уничтожению его собратья, остался только этот дух, призрак демона. Заметными были лишь глаза, мигающие черно-красные сферы, мечущие во все стороны взгляды, словно выискивая врагов.

Лисандр знал о присутствии существа варпа, потому что видел его. Прошло девять дней с тех пор, как «Железная злоба», лишившись управляющего ею демона, уползла от «Усилия воли» с Шон’ту и уцелевшими Железными Воинами на борту, а звездный форт все еще представлял собой руины. Более половины его экипажа погибло, а крупные секции были разрушены, в том числе картографические помещения и тактические библиотеки, где Лисандр разыскивал мертвых матросов и Железных Воинов.

Лисандр застыл, рука повисла над Кулаком Дорна.

— Я пришел не сражаться, — прошипел Танцующий.

— Во время последней встречи с твоими сородичами я разорвал вас всех в клочья. И до этого тоже. Так что ради самого себя говори правду.

Танцующий выскользнул из темноты под обуглившимися остатками карточного стола, где он таился в окружении свитков и книг.

— Я пришел поблагодарить.

Лисандр сплюнул на пол.

— Благодарность от варпа — это проклятие. Убирайся или я отправлю тебя к твоему богу по частям.

— Но что еще могут дать боги варпа капитану Имперских Кулаков Лисандру, когда он даровал им победу, которую не смогли одержать их слуги? Осквернение гробницы Иониса. Смерть астропата Вайнса. Душа технодесантника Гестиона, которой мы все еще пируем. Утрата боевых знаний ценой в миллиард душ. И договор с «Непоколебимым бастионом». Ни один бог не смог бы заставить такого как ты заключить его, а ты сам пошел на это! Какой слуга варпа мог одержать столько побед над Имперскими Кулаками? Шон’ту нужна была только ваша смерть. Он никогда не смог бы добиться подобного триумфа, но ты вручил его нам по собственной воле.

Лисандр поднял Кулак Дорна и шагнул к Танцующему. Демон не двигался, раскинув руки, словно собираясь обнять Имперского Кулака.

— Варп благодарит тебя, Лисандр! Величайший чемпион темных богов не смог бы сделать большего!

Лисандр отбросил демона в сторону ударом Кулака Дорна. Боек молота прошел прямо сквозь тварь, и ее тень рассыпалась на тысячу фрагментов, которые растворились подобно дыму в воздухе. Не было ни сотрясения, ни приятного слуху хруста костей. Демон просто исчез, Лисандр долго стоял на месте. Слова демона не тронули его. Они могли проникнуть в разум слабого человека, лишить мужества и совратить, но только не Имперского Кулака.

Ничего не изменилось. Скорее, события на борту «Усилия воли» подтвердили то, что он уже знал.

Все можно принести в жертву. Только человек с волей Лисандра мог понять это. Победа была превыше всего.

Всего.